— Листья гробницы? — спросила Мэг. — Здесь нет смысла. Хотя тоже самое и с листьями плоти. Если только он не говорит о дриаде.
— Это образные выражения, — сказал я. — Очевидно, что он описывает место смерти, заросшее зеленью…
— О, а теперь ты эксперт по части Уолта Уитмена, — хмыкнул Гроувер.
— Сатир, не испытывай меня. Когда я снова стану богом…
— Вы двое, прекратите, — приказала Мэг. — Аполлон, скажи ответ.
— Хорошо, — вздохнул я. — Лабиринт, ответ — гробница.
Мы ещё раз успешно прошли по среднему пальцу… я имею в виду, центральному коридору. Восемь клеток позади нас вспыхнули словом ГРОБНИЦА.
Наконец мы пришли в круглую комнату, ещё более широкую и изысканно украшенную. Вдоль куполообразного потолка была расположена серебристо-голубая мозаика в виде зодиакальных знаков. Шесть новых тоннелей расходились в стороны. По центру на полу находился фонтан, к сожалению, сухой. (Я бы был очень признателен за возможность попить. От истолковывания поэзии и решения загадок в горле пересыхает.)
— Комнаты всё больше, — заметил Гроувер. — И обставлены всё лучше.
— Возможно, это хорошо, — сказал я. — Это должно означать, что мы всё ближе.
Мэг посмотрела на зодиакальные изображения.
— Ты уверен, что мы никуда не свернули с правильного пути? Пророчество пока что даже не имеет смысла. Аполлон лица смерть Тарквиний гробница.
— Стоит предположить и наличие служебных слов, — сказал я. — Думаю, в послании говорится: «Аполлон взглянет в лицо смерти в гробнице Тарквиния», — я сглотнул. — Вообще-то, мне не нравится это послание. Возможно, мы пропустили другие маленькие слова: «Аполлон НЕ взглянет в лицо смерти; гробница Тарквиния… что-то там». Может быть, дальше следует «одарит его сказочными сокровищами».
— Ага-ага, — Мэг указала на край фонтана, где появилась новая загадка.
Три строки гласили:
«Назван в честь погибшей любви Аполлона, этот цветок нужно сажать осенью.
Посадите луковицу в почву острым концом вверх. Засыпьте землёй.
Тщательно поливайте… не пересаживаете.»
Я подавил всхлипывание.
Сначала лабиринт вынудил меня читать Уолта Уитмена. Теперь он издевался надо мной, напоминая мне о прошлом. Упомянуть мою умершую любовь, Гиацинта, и его трагическую смерть, сократить его до вопросов викторины оракула… Нет. Это было слишком.
Я сел на край фонтана и закрыл лицо руками.
— Что случилось? — с тревогой спросил Гроувер.
Мэг ответила.
— Это загадка о его бывшем парне. Гиацинтусе.
— Гиацинте, — исправил я.
Я резко поднялся на ноги, и грусть сменилась злостью. Мои друзья осторожно попятились. Думаю, я выглядел, как сумасшедший, и я в самом деле чувствовал себя так.
— Герофила! — закричал я в темноту. — Я думал, что мы друзья!
— Эм, Аполлон? — сказала Мэг. — Не думаю, что она специально дразнит тебя. Кроме того, вопрос о цветке, гиацинте. Я вполне уверена, что эти строки из «Альманаха фермера».
— Мне всё равно, будь они хоть из телефонного справочника! — взревел я. — Всему есть предел. ГИАЦИНТ! — закричал я в коридоры. — Ответ — ГИАЦИНТ! Ты довольна?
Мэг закричала:
— НЕТ!
Если подумать, ей стоило закричать: «Аполлон, остановись!» Тогда у меня не было бы иного выбора, кроме как подчиниться её команде. Следовательно, то, что произошло дальше — вина Мэг.
Я прошагал по единственному коридору с семью клетками.
Гроувер и Мэг побежали за мной, но к тому времени, как они настигли меня, было уже слишком поздно.
Я посмотрел назад, ожидая увидеть слово «ГИАЦИНТ», написанное на полу. Вместо этого лишь четыре клетки светились ярким цветом красной ручки:
Е
С
Л
И
Пол тоннеля исчез под ногами, и мы упали в огненную яму.
Глава 39
Благородная
Жертва: прикрою тебя.
Ух, я хороший
ПРИ других обстоятельствах как бы рад я был увидеть это ЕСЛИ.
Аполлон встретит смерть в гробнице Тарквиния, если…
О счастливый союз! Это значило, что есть способ избежать потенциальной смерти, а я только и думал о том, как избежать потенциальной смерти.
К сожалению, падение в пылающую яму ослабило мою вновь обретенную надежду.
Не успел я ещё даже сообразить, что происходит, как вдруг мой полёт резко прекратился на полпути. Ремень колчана крепко впился мне в грудь, а левая ступня была близка к тому, чтобы оторваться от лодыжки.
Я обнаружил, что повис около стены ямы. В двадцати футах подо мной простиралось огненное озеро. Мэг отчаянно цеплялась за мою ногу. А Гроувер одной рукой сжимал мой колчан, а другой держался за крошечный каменный выступ. Он сбросил свою обувь и пытался копытами удержаться на стене.
— Отличная работа, храбрый сатир! — крикнул я. — А теперь вытащи нас отсюда!
Глаза Гроувера были выпучены, а по лицу стекал пот. Он издал хнычущий звук, который, судя по всему, был признаком того, что он не настолько силён, чтобы вытянуть всех троих из ямы.
Если я выживу и снова стану богом, нужно будет поговорить с Советом козлоногих старейшин о внедрении дополнительных уроков физкультуры в школе сатиров.
Я цеплялся за стену в надежде найти удобную перекладину или запасной выход. Но безуспешно.
Снизу Мэг кричала:
— Серьёзно, Аполлон? Поливайте гиацинты тщательно, ЕСЛИ не пересаживаете!
— Откуда я должен был это знать? — запротестовал я.
— Ты СОЗДАЛ гиацинты!
Тьфу. Логика смертных. То, что бог создал что-то, не означает, что он понимает это. В противном случае Прометей знал бы всё о людях, а он, уверяю вас, не знает. Я создал гиацинты, и теперь я должен знать, как их сажать и поливать?
— Помогите! — пискнул Гроувер.
Его копыта упирались в крошечные расщелины. Пальцы дрожали, а руки тряслись так, будто он держал вес двоих дополнительных людей, что… хм, на самом деле, он и делал.
Жар, идущий снизу, мешал думать. Вы когда-либо стояли возле огня для барбекю, или ваше лицо было слишком близко к открытой духовке? Представьте, что это чувство увеличилось в сто раз. Мои глаза стали сухими. Во рту пересохло. Еще несколько вдохов обжигающего воздуха — и я, вероятно, потеряю сознание.
Пламя внизу, казалось, охватывало каменный пол. Падение само по себе не было бы смертельным. Если бы только был способ выключить огонь…
