Гроувер выглядел задетым.
— Ты не понимаешь. Как только ты встретишься со всеми…
Мэг вылезла из-под брезента. Она шатаясь поднялась на ноги.
— Я должна уйти.
— Постой! — взмолился Гроувер. — Нам нужна твоя помощь. Хотя бы поговори с остальными!
Мэг заколебалась.
— С остальными?
Гроувер показал на север. Я не видел, куда он указывал, пока не поднялся. Затем я заметил наполовину скрытый за кирпичными руинами ряд из шести приземистых белых сооружений, похожих на… ангары? Нет. Теплицы. Ближайшая к руинам расплавилась и обрушилась много лет назад, — несомненно, в результате пожара. Гофрированные поликарбонатные стены и крыша второй теплицы развалились, как карточный домик. Но остальные четыре выглядели невредимыми. Снаружи были расставлены глиняные горшочки для цветов. Двери были распахнуты. Внутри зелёная масса растений давила на прозрачные стены: пальмовые листья были похожи на огромные ладони, толкающиеся, чтобы выбраться наружу.
Я не понимал, как хоть что-то могло выжить на этом выжженном солнцем бесплодном пустыре, тем более внутри теплицы, предназначенной для того, чтобы поддерживать еще более высокую температуру. Мне определенно не хотелось приближаться к этим вызывающим клаустрофобию горячим коробкам.
Гроувер обнадёживающе улыбнулся.
— Я уверен, что все уже проснулись. Пойдём, я представлю вас ребятам!
Глава 5
Излечи меня,
О целебный суккулент!
(Только без слизи)
ГРОУВЕР отвёл нас к первой неповрежденной теплице, которая пахла, как дыхание Персефоны.
Это не комплимент. Мисс Весна имеет привычку садиться рядом со мной на семейных обедах, и она не стесняется делиться своим запахом изо рта. Представьте аромат мусорного контейнера, наполненного влажным компостом и отходами земляных червей. Да, я просто обожаю весну.
Помещение теплицы было занято растениями. И я нашёл это весьма пугающим, так как большинство из них являлись кактусами. Около дверного проема расположился ананасный кактус размером с бочонок крекеров; его жёлтые иголки были похожи на шпажки для шашлыка. В дальнем углу стояло величавое дерево Джошуа, чьи мохнатые ветви упирались в крышу. Около противоположной стены цвела массивная опунция, множество щетинистых пластинок которой было покрыто фиолетовыми фруктами, аппетитными на вид, если не считать того, что на каждом из них было больше шипов, чем на любимой булаве Ареса. Металлические столы прогибались под весом других суккулентов: алленрольфии, эскобарии, чолла и множество других, названий которых я даже не знаю. Такое количество шипов и цветов, а также удушливая жара напомнили мне выступление Игги Попа на Коачелле в 2003 году.
— Я вернулся! — объявил Гроувер. — И привёл друзей!
Тишина.
Даже на закате температура внутри была настолько высокой, а воздух таким плотным, что я представил, как умру здесь от теплового удара примерно через 4 минуты. А я ведь бывший бог солнца.
Наконец появилась первая дриада. Пузырек хлорофилла отделился от опунции и лопнул, превратившись в зелёный туман. Пузырьки объединились в маленькую девочку с изумрудной кожей и колючими жёлтыми волосами. Она была в платье с бахромой, полностью сделанным из кактусовых щетинок. Её взгляд был таким же острым, как и её платье. К счастью, он был направлен на Гроувера, а не на меня.
— Где ты был? — потребовала она ответа.
— Кхм, — Гроувер прочистил горло. — Меня вызывали. Волшебный вызов. Расскажу потом. Но смотри, я привёл Аполлона! И Мэг, дочь Деметры!
Он показал на Мэг так, будто она была невероятным призом в телешоу «Цена удачи».
— Хм, — произнесла дриада, — пожалуй, дочь Деметры сойдёт. Я Опунция. Можно Пунци.
— Привет, — слабо отозвалась Мэг.
Тогда дриада пристально посмотрела на меня. Глядя на её шипастое платье, я понадеялся, что она не любитель обнимашек.
— Аполлон? То есть бог Аполлон? — спросила она. — Не верю.
— Иногда я и сам в это не верю, — признал я.
Гроувер осмотрел комнату:
— Где остальные?
И, как по сигналу, ещё один пузырёк хлорофилла отлепился от одного из суккулентов. Появилась вторая дриада — внушительная молодая женщина в свободном гавайском платье, напоминающем кожуру артишока. Её прическа представляла собой лес из темно-зелёных треугольников, а лицо и руки блестели так, будто их недавно натёрли маслом. (По крайней мере я надеялся, что это было масло, а не пот).
— Ой! — вскрикнула она, увидев нашу потрёпанную троицу. — Вы ранены?
Опунция закатила глаза:
— Ал, прекращай.
— Но они выглядят ранеными! — Ал продвинулась вперёд и взяла меня за руку. Её прикосновение было холодным и липким. — Позволь мне хотя бы позаботиться об этих порезах. Гроувер, почему ты не вылечил этих бедных людей?
— Я пытался! — сатир запротестовал. — Они слишком сильно пострадали.
Я подумал, что это могло бы стать моим девизом по жизни: «Он слишком сильно пострадал».
Ал пробежалась кончиками пальцев по моим порезам, оставляя за собой липкие полоски, как следы слизняка. Не очень-то приятное ощущение, но боль отступала.
— Ты Алоэ Вера, — осознал я. — Я делал лечебные мази из тебя.
Она просияла:
— Он помнит меня! Аполлон помнит меня!
В дальнем конце теплицы из ствола дерева Джошуа появилась третья дриада, мужского пола, что было большой редкостью. Его кожа была такой же коричневой, как кора его дерева, оливкового цвета волосы были длинными и растрёпанными, а одежда была цвета хаки. Он казался исследователем, только вернувшимся из глуши.
— Я Джошуа, — представился он. — Добро пожаловать в Эталес.
И именно в этот момент Мэг МакКэффри решила упасть в обморок.
Я должен был сказать ей, что падать в обморок перед привлекательным парнем не круто. Это ни разу не сработало со мной за тысячи лет. Тем не менее, как хороший друг, я поймал её до того, как она нырнула носом в гравий.
— О, бедная девочка! — Алоэ Вера одарила Гроувера ещё одним осуждающим взглядом. — Она измучена и перегрелась. Ты что, не дал ей отдохнуть?
— Она проспала весь день!
— Так, она обезвожена. — Алоэ положила руку на лоб Мэг. — Ей нужна вода.
Опунция фыркнула:
— А нам не нужна?
— Отнесите её в Цистерну, — сказала Ал. — Мелли уже должна была проснуться. Я догоню через минуту.
Гроувер оживился:
— Мелли здесь? Им удалось добраться?
— Они прибыли сегодня утром, — ответил Джошуа.
