Женщина, которую он обидел, называла его наглецом, ублюдком и искателем лёгких развлечений. Видит Бог, граф никогда бы не позарился на такую упитанную коротышку. Дамочка лет сорока истерично визжала и влепила бы ему пощёчину, если бы достала. Что при его росте было не так-то просто. Тогда скандалистка вцепилась графу в сенаторскую тогу и изо всех сил дёрнула на себя, отчего медные фибулы, удерживавшие плащ на плечах, отскочили в разные стороны.
— Злодей! Насильник! — кричала она.
Было очевидно, кто на кого нападает. А шум и драка — лишь способ познакомиться. При желании Воронцов умел быть жёстким. Даже грубым. Он перехватил в воздухе её руку за запястье и с силой оттолкнул от себя.
— Проклятье! Вот невежа! — взвыла дама, отлетев сажени на три в толпу.
Не дожидаясь, пока она опомнится, граф ринулся прочь, расталкивая людей и крича:
— Лиза! Лиза!
Ни единого возгласа в ответ он не услышал. Галдели все, и при таком шуме мудрено было различить голос жены. Но Михаил почему-то чувствовал, что поблизости её нет. Он с трудом спустился с моста и попал в столь же плотный водоворот людей на набережной. Здесь он обнаружил, что с пояса у него срезали кошелёк. Видно, горластая тётка не зря отвлекала его внимание. Поминутно графа кто-то притирал к каменному бортику, пихал локтями под рёбра и наступал на ноги.
— Лиза! Лиза! — в какой-то момент Воронцов понял, что не слышит собственного голоса.
Где-то справа мелькнуло зелёное бархатное платье с жёлтыми полосками на рукавах. Он кинулся туда, увидел женщину в цветущем огнями полумраке, показавшуюся ему Лизой. Маленькая, черноволосая. Впрочем, тут все не блондинки. Граф догнал её, схватил за руку, начал что-то кричать. Дама только смеялась, не отвечая на его упрёки и, кажется, не понимая их. В отчаянии он сорвал с неё маску и увидел молоденькое хорошенькое личико — совсем чужое. Бросив раскрашенную деревяшку под ноги, Михаил кинулся по набережной. Вдогонку ему звучал обиженный голос:
— Синьор! Синьор! Куда же вы? Вы сломали мою маску!
Его окружали хороводы плясунов, отталкивали в стороны парады и шествия. Вновь попытались обчистить двое воришек в толпе, но, наткнувшись на верёвочки от похищенного до них кошелька, с досадой больно прошлись кастетом по рёбрам — ходи с деньгами! И тут же растворились в общей сумятице. Граф даже не пытался их догнать. Его сейчас волновала только Лиза. В голове теснились страшные картины. Город, набитый разряженным сбродом в масках, был смертельно опасен для всякого зазевавшегося. Молодая женщина, одна, не понимает ни слова по-итальянски — лёгкая жертва любой шайки, орудующей в толпе. А их сейчас тысячи. Что такое Венеция — гнусная дыра на Адриатике. Отсюда, как и с берегов Испании, до сих пор воруют людей, переправляя за море — в Турцию и Египет. Будет счастьем, если Лизу украли ради выкупа. Тогда он отдаст всё. Но с ней могло произойти худшее. Разве мало здесь подонков, не думающих только о... Труп найдут в одном из каналов через много дней после карнавала. Если найдут.
Один на один со стихией танцующего города граф был абсолютно бессилен. Он попытался продраться к ратуше и найти полицию. Лодочник охотно отвёз его к длинному розовато-рыжему зданию Фаббрике Нуове с длинной аркадой. Но на дверях висел замок — стражи порядка тоже плясали где-то на площади Санта-Маргерита или, разряженные петухами, разъезжали по каналам.
Вдруг Воронцов почувствовал у своего живота холодное лезвие. Опустил глаза и увидел грязного черноусого коротышку, державшего кинжал.
— Синьор что-то потерял?
Секунду Воронцов колебался, а потом решил прибегнуть к незаконным методам.
— Да, — ответил он по-итальянски. — Потерял. И если вы и ваши товарищи, — граф уже различил в толпе несколько наглых, ухмыляющихся рож, — поможете мне найти пропажу, я обещаю богатое вознаграждение. Я русский.
Последние слова решили дело. Как видно, здесь не догадывались, что на свете есть бедные русские. Так часто и привычно соотечественники Михаила сорили деньгами.
— Сколько?
— Каждому по двести.
Воры исчезли, оставив графа напротив Дворца дожей и договорившись найти его через час-полтора. Ожидание в бездействии было худшим из всего. Наконец чернявый коротышка появился у ступеней с наигранно унылым лицом.
— Вы ничего не узнали? — в отчаянии воскликнул граф.
— Нет, отчего же? — покачал головой тот. — Женщину, которую вы описали, увезли люди из вентов. На гондоле в сторону залива. Сейчас она находится на вилле Сан-Серволо к югу отсюда. Это охраняемый особняк, и вам туда не пробраться. Добрый совет, синьор: бросьте это дело. Если карбонарии взялись за вашу жену, вам её не вернуть. Только зря сломаете шею.
Воронцов гневно хмыкнул.
— Если я повышу ставку, вы поможете мне проникнуть в дом? — высокомерно осведомился он.
— Нет, — чернявый помотал головой. — Мы не связываемся с карбонариями. Бережём свои глотки. Эти люди слон на ветер не бросают. Сказали, убьют Каносу, и убили. К тому неё мы хотим с ними одного и того же. Так что, простите, синьор, им о вас всё известно, и они приняли свои меры.
Сквозь толпу к говорившим уже пробирались трое стражей порядка. Когда не надо, они являлись с безукоризненной точностью.
— Не пытайтесь сопротивляться, синьор, — шепнул чернявый. — Этим тоже платят «угольщики». Вас арестуют на сутки, потом выпустят. Где тогда будет женщина, неизвестно.
С этими словами он полоснул себя по предплечью кинжалом, бросил лезвие на плитки набережной и заверещал от боли:
— Режут! Благородные сеньоры! Режут среди карнавала!
Окровавленной рукой вор схватил Воронцова за тогу, но тот оттолкнул от себя негодяя и пустился наутёк через толпу. Полицейские следом. Эти увальни годились только на то, чтобы шайка чумазых пострелят раскручивала их, как шар, в разные стороны. От них граф непременно ускользнул бы, но у вентов в толпе имелось, как видно, немало добровольных помощников. Ему подставили ногу, и он грянулся оземь, а сверху навалились люди. Ощущение было такое, будто его под собой погребла кавалерийская лошадь. Прежде чем Михаил успел выдохнуть, ему заломили и скрутили руки. И уже в таком виде передали неспешно приближавшейся полиции. Один из стражей порядка держал в руке кинжал как вещественное доказательство не совершенных графом преступлений.
— До окончания карнавала вы будете задержаны, — сказал ему сержант. — А там разберёмся. Ступайте впереди меня и не вздумайте бежать.
Михаил злобно ухмыльнулся. Нет, он не вздумает бежать. Пока его не выведут из этой толпы, где, кажется, каждый второй служит карбонариям. А там он сам разберётся с этими боровами. Лишь бы попасть в тихое местечко. Нельзя позволить посадить себя под замок. Иначе он не поможет Лизе. Где она будет завтра? Бог весть.
Пока шёл, граф успокоился и взял себя в руки. Лиза жива. Не похищена на турецкие галеры и не зарезана где-нибудь под мостом. Это внушало надежду. Но что от неё надо итальянским заговорщикам?
