И вот уже не просто облако, а сотканная из дыма и пара человеческая фигура стоял перед павшими ниц газарами и растерянными пленниками.
– Дьявол… – тихо выругался Глеб побелевшими губами. – Опять чудеса…
Дымчатая фигура нагнулась и быстро приблизила свое серое лицо к лицу Рамона.
Несколько мгновений призрак разглядывал толмача в упор темными пятнами глаз, затем отпрянул и стал стремительно втягиваться в кожаный ящик. Прошло еще несколько мгновений, и от туманной фигуры не осталось следа.
Секунд десять газары неподвижно лежали на траве и лишь потом зашевелились. Первым поднял голову нойон Алтук. Он осторожно и опасливо посмотрел на кожаный ящик, потом перевел взгляд на Глеба и спросил:
– Он ушел?
– Да, – ответил Глеб. – Похоже на то.
Нойон облегченно вздохнул, выпрямился и поудобнее уселся на ковре. Затем окинул взглядом распростертые на траве фигуры своих воинов и гаркнул:
– Кайрам рабикяль буйсара!
Воины стали подниматься, позвякивая оружием и отдуваясь. Лица их были серыми и потными от страха. Глеб взглянул на Алтука и сухо спросил:
– Что это было, нойон?
– Судьба, – коротко ответил тот.
– Прости, великий вождь, но ты кажешься мне напуганным. Неужели ты так сильно страшишься судьбы?
Нойон ничего не ответил. Лишь нахмурился и перевел взгляд на Рамона. Некоторое время он разглядывал итальянца в упор, а затем спросил:
– Как тебя зовут, рус?
Итальянец склонил голову в вежливом поклоне и ответил своим мягким, спокойным голосом:
– Я Рамон. Но я не рус, я итальянец.
Алтук сдвинул лоснящиеся от медвежьего жира брови и торжественно проговорил:
– Выбор богов пал на тебя, чужеземец! Тебе предстоит сразиться с моим лучшим воином и доказать, что ты достоин получить право голоса и право власти!
– Я готов к битве, нойон, – с легким поклоном ответил Рамон.
Алтук повернулся к телохранителям и гаркнул:
– Приведите Фаркука!
Двое телохранителей повернулись и зашагали куда-то к окраине лагеря.
6
Глеб ожидал увидеть рослого, широкоплечего, могучего воина, но человек, которого вели газары, был невысок и очень худощав, если не сказать хил. Одет он был в кожаные штаны и какой-то бесформенный балахон, сшитый из разноцветных лоскутов ткани.
Шел парень неторопливой и слегка покачивающейся походкой, словно был пьян.
– Вот это воин, – насмешливо проговорил кто-то из стрельцов.
– Ноги – тоньше паучьих лапок, – вторил ему другой.
– Обычный пьяный отрок, – усмехнулся третий.
Воевода Бранимир улыбнулся и с видимым облегчением произнес:
– На богатыря этот Фаркук точно не похож. Ну, Рамон, считай, что тебе повезло. Этакого молодца даже ты одолеешь.
Глеб при виде воина Фаркука тоже вздохнул с облегчением, однако, когда газар приблизился к площадке и свет от полыхающих костров упал ему на лицо, на душе у Глеба снова заскребли кошки. Лицо Фаркука, худое, по-юношески безбородое и безусое, поражало своей холодностью, а глаза у него были серые, почти белесые, не глаза – а две бесчувственные мозоли.
«Все не так просто, как кажется», – подумал Глеб, разглядывая Фаркука.
Юный воин остановился перед нойоном и вопросительно на него посмотрел. Взгляд его ледяных глаз был слегка затуманен, словно он и впрямь находился под действием алкоголя или какого-то наркотика.
– Фаркук, мальчик мой! – обратился к нему нойон с отеческой улыбкой. – Один из наших гостей бросил тебе вызов. Готов ли ты сразиться с ним и победить?
Вместо ответа Фаркук сжал правую руку в кулак и легонько ударил себя этим кулаком по груди.
– Хорошо, – кивнул Алтук. – Тогда берите оружие и выходите на поляну. Бой начнется по моему сигналу.
Фаркук, не глядя на Рамона, взял из рук одного из телохранителей большой боевой топор. Руки его дрогнули под тяжестью топора, и смотрелось это почти комично.
Рамон попросил было у нойона свои кинжалы, но Глеб перебил его и сказал, обращаясь к Алтуку:
– Нойон, пусть ему дадут его меч.
– Как пожелаешь, – ответил нойон.
Итальянец откинул с лица черную кудрявую прядь волос и посмотрел на Глеба внимательным взглядом, словно спрашивал: «Уверен ли ты, что поступаешь правильно, друг?»
Глеб ободряюще ему улыбнулся, взял из рук одного из телохранителей протянутый меч и передал его итальянцу.
– Твой меч выковал кузнец Вакар, – сказал итальянцу Глеб. – Он заговоренный. В бою с темной тварью нет оружия лучше, чем этот всеруб.
Рамон взялся за кряж меча, крутанул клинок в воздухе, проверяя балансировку. Посмотрел на Глеба и сказал:
– Благодарю тебя, Первоход. Я сделаю все, чтобы победить.
– Надеюсь, что так, дружище. Иначе нам всем хана.
Рамон был спокоен. Если он и волновался, то тщательно скрывал свое волнение за непроницаемым лицом. Свободной рукой толмач расшнуровал плащ, стянул его с плеч и швырнул на траву.
Противники встали друг против друга на площадке, в самом центре газарского стана. Рамон был на голову выше Фаркука и выглядел сильнее. Он был строен и подтянут, а в каждом его движении чувствовалась ловкость и грация дикой кошки.
Фаркук стоял между двух костров с опущенным боевым топором и смотрел на Рамона странным взглядом. Голова его слегка подрагивала, словно у старика, страдающего болезнью Паркинсона, однако во всем его облике – в расстановке ног, в наклоне головы, в прищуренных глазах и чуть выставленной вперед нижней челюсти – чувствовалось что-то опасное и зловещее.
Глеб заметил, что стрельцы Бранимира волнуются. Видимо, и они поняли, что Фаркук – не просто отрок с затуманенным взором. И если уж головорезы, подобные газарам, признали этого парня лучшим воином, то у этого должна быть причина.
Нойон поднял руку, выждал пару секунд, а потом небрежно махнул. И бой начался.
Фаркук сжал в руке боевой топор, остро взглянул на Рамона и вдруг зарычал. И тут случилось то, чего Глеб так опасался: сухое тельце Фаркука стало быстро увеличиваться в размерах и обрастать шерстью.
«Злоба и гнев превращают нас в зверей, даже когда мы находимся внутри круга заклятия», – пронеслись в голове Глеба слова нойона.
Лицо газара завибрировало и вытянулось вперед, в раскрывшейся пасти засверкали острые клыки. За мгновение до того, как метаморфоза закончилась, оборотень поднял топор и с устрашающим рыком бросился на Рамона.
Итальянец увернулся от чудовищного удара, затем поднырнул под топор, резко повернулся и рубанул оборотня мечом по ногам. Однако тот отскочил в сторону и уставился на Рамона пылающими злобой глазами.
