На шее мертвеца висела цепочка, а на ней – бронзовый жетон. Глеб взял жетон в пальцы и осторожно поскреб его ногтем.
– Имени уже не различить, но тут есть дата… Две тысячи… О, черт… – Рука Глеба дрогнула.
– Что там, Глеб? – насторожился Рамон.
– Этот парень из будущего! Видишь эти цифры? Я отправился сюда, в ваше гиблое Средневековье, за десять лет до этой даты!
Глеб выпустил жетон из пальцев, затем нагнулся, поднял что-то с земли и взвесил предмет на ладони.
– Что это? – спросил Рамон, разглядывая ржавую железную скобу, похожую на большую разогнутую подкову.
– «Пустынный орел», – ответил Глеб. – Девятый калибр, пятнадцать патронов в магазине. Только здорово усовершенствованный. В мое время таких еще не было.
– Там, откуда он прибыл, шла война?
– Не знаю. Надо посмотреть, есть ли у него на предплечье шрамы.
Глеб проверил. Шрамы действительно были, и очень много.
– Десять, – насчитал Глеб. – Если с ним случилась та же история, что и со мной, он погиб сразу после прибытия, не успев ничего сделать.
– Что вы здесь возитесь?! – раздался за спинами друзей грубый голос Бранимира.
Он с треском протиснулся сквозь кусты и встал рядом с Глебом.
– Леший! – воскликнул воевода, уставившись на мумию. Потом повернул голову, увидел вторую мумию и коротко выругался. Затем воззрился на Глеба и спросил: – Кто они?
Глеб открыл рот для ответа, но Рамон его опередил:
– Мы думаем, что это добытчики бурой пыли.
Широкий лоб Бранимира прорезали глубокие морщины.
– Обычно добытчики не заходят так далеко, – задумчиво произнес он. – Как же их сюда занесло?
– Должно быть, заблудились, – угрюмо ответил Глеб.
Вдалеке послышался негромкий вой. Воевода передернул плечами и сказал:
– Шли бы вы к костру, парни. Если волколаки вас сожрут, мне тоже придет крышка.
– Ступай, Бранимир, мы сейчас подойдем.
Воевода окинул их лица подозрительным взглядом, потом повернулся и пошел к лагерю, недовольно бормоча себе под нос:
– Все шепчутся, шепчутся… Когда уже нашепчутся…
Глеб и Рамон подождали, пока он отойдет подальше, после чего Глеб вынул из ножен меч и, прорубая широкими ударами просеку, устремился к третьему дубу, стоявшему в пяти саженях от первых двух. И не зря. К стволу третьего дуба тоже был прибит мертвец. В отличие от прежних мумий эта очень плохо сохранилась.
У третьей мумии не было половины черепа, а то, что осталось, находилось в таком жутком состоянии, что могло рассыпаться от простого прикосновения. То же было и с другими костями. От грудной клетки уцелело всего два ребра. Левая рука отсутствовала, да и от правой остались только плечо и часть предплечья. Одежды на мертвеце не было, только кое-где к костям прилипли обугленные лохмотья.
– Что, по-твоему, с ним случилось? – спросил Рамон.
– Часть костей обуглилась, – задумчиво ответил Глеб. – Похоже, по нему шибанули чем-то вроде лазера.
Рамон заметил на траве медный жетон, поднял его и поскреб ногтем. Потом побледнел, поднял взгляд и уставился на спину Глеба с суеверным ужасом. На несколько секунд толмач словно оцепенел, а затем судорожно сглотнул слюну и быстро спрятал жетон в карман камзола.
Глеб между тем тщательно осмотрел кости мертвеца и остатки его одежды.
– Надо же – от тела почти ничего не осталось, но часть волос сохранилась. – Он взял в пальцы длинную прядь волос, свисающую с полуразрушенного черепа. – Такой же волосатик, как я.
– Эти трое прибыли в наш мир из будущего, – хмуро произнес Рамон. – Как думаешь, Первоход, что с ними случилось?
– Не знаю. Но думаю – то же, что и со мной. Сунулись в аномальную зону, но плохо себя здесь вели. Одно непонятно… Судя по всему, эти трое – родом из разных времен. Как же они оказались рядом? И почему?
– У тебя есть какие-нибудь предположения? – осторожно спросил Рамон.
Ходок подумал и покачал головой.
– Нет. Никаких.
– И что мы будем делать?
– Продолжим путь к Кишеньскому жальнику.
– Но эти трое…
– О них подумаем после.
Первоход сунул меч в ножны, повернулся и зашагал к костру. Рамон проводил его взглядом, затем достал из кармана медный жетон и поднес его к глазам, чтобы удостовериться, что зрение не подвело его.
На медной пластинке, покрытой темной патиной, с трудом угадывалось одно слово. И это было слово «Глеб».
2
– Знаешь, о чем я подумал? – спросил у толмача Глеб, шагая к костру.
– О чем? – мрачно отозвался тот.
– Мы хотим найти «пограничников», которые охраняют вход в иной мир, и нажаловаться им на Призрачных всадников. Так?
– Так.
– А что, если Призрачные всадники и есть эти «пограничники». Что, если эти жуткие существа из другого мира, призванные охранять границу между мирами, сами, в силу неизвестных нам причин, превратились в контрабандистов? И именно они… они, а не кто-нибудь другой… пытаются поменять местами мир мертвых и мир живых.
Рамон вздохнул и признался:
– Друг мой, от твоих слов в жилах у меня стынет кровь. Если все так, как ты говоришь, то мы с тобой блуждаем во тьме, а единственная дверь, которая может нас вывести к свету, закрыта на ключ.
Глеб усмехнулся.
– Не переживай, толмач. Это мое путешествие, а когда у меня нет ключа, я поступаю просто.
– И как же?
– Вышибаю дверь.
Рамон вдруг остановился.
– Ты чего? – удивленно спросил его Глеб.
Толмач протянул руку и попросил:
– Дай мне свою ольстру, Первоход.
– Зачем?
– Дай и узнаешь.
Первоход усмехнулся, вынул из кобуры ольстру и всучил ее Рамону. Тот неторопливо отщелкнул магазин и выбил на ладонь патроны. Затем достал из-за пояса кинжал и принялся надрезать головки пуль – крест-накрест.
Глеб следил за его действиями с усмешкой.
– Думаешь, это поможет?
– Может, да. А может, нет, – продолжая метить пули крестами, отозвался толмач. – В любом случае, мне будет спокойнее, если наш путь осенит крестное знамение.
– А ты, я вижу, мистик. Что ж, я не против. Разрывные пули – хорошее подспорье в борьбе с дьявольским отродьем. Даже когда на спусковой крючок нажимает палец атеиста.
И тут со стороны лужайки донесся крик. Глеб стрелой сорвался с места. Рамон выхватил из-за пояса кинжалы и понесся следом.
