Осмеял китайцев – накинулись в Парке Горького с маленькими дубинками, раз-раз по хребту, вроде не сильно, но быстро и противно – много маленьких синячков оставили. Пришлось удалять тоже.
Осмеял христиан – от патриарха пришли, в душу пробили.
Осмеял ислам – сестре в школе нож показали на переменке из-под полы.
И так повелось – что не напиши мальчонка, всё удалять приходится.
Не получался ехидный паблик.
Сел мальчонка, прикрыл лицо руками, закричал в ладони, брызнули слезы отчаяния.
Но озарила его тогда идея: прошелся он по марсианам.
Сутки прошли – ничего не случилось.
Двое прошли – ничего нет.
Третьи прошли – вновь молчок.
Мальчонка обрадовался и стал каждый день марсиан хуесосить, уже и мамок их подвыебал виртуально, и говном накормил, и все слова бранные в их адрес перебрал, шаржи через день рисовал с членами во рту.
Разбогател, имя в Интернете приобрел – и чеченцы, и русские, и мусульманы, и христиане, и даже веганы паршивые заулюлюкали – всем паблик пришелся по нраву.
Однажды шел пацан навеселе с банкета, зашел в подъезд, а лампочки-то повыкручены все.
Вдруг в темноте: хуякс, лещ, чапалах, пинок, подсечка, пинок-пинок, в лицо в почки, сверху дубинкой, тишина, потом моча полилась сверху.
Мальчонка укрылся клубком, услышал лишь тихий шелест в ухо:
«ǽɋ6˨ĭŋɋʥ7ĭƹθĭ!»
Больше мальчонка никогда ничего не писал, а вместо того стал пхп-фрилансером.
Девушка с забавными фиолетовыми косичками гневно стучала по столу маленькими ловкими кулачонками:
– Ты тупой и дурацкий! Ничего не понимаешь!
Парень в изумлении от напору поднял бровь:
– А ты блядь самая настоящая, вчерасе хуй губами держала, а сейчас говоришь всякое такое.
Девушка замолчала. Косички, казалось, тоже как-то скукожились.
И не такими уж и фиолетовыми они были.
Да и забавность – понятие относительное. Вон в том году у дяди Егора лошадь под лед унесло, так он, как вспоминал, хохотом заходился, аж иконы в избе тряслися – «забавно ему было».
А бабка наша крестилась и приговаривала: «большой грех вышел, большой».
А была еще игра ГТА-2.
Использовались в ней новейшие технологии, был шикарный вид с высоты птичьего полета.
Играли мы в эту игру вдвоем, в основном со Стасом Лебешовым (сейчас он с палатками ходит по области, от людей отбился окончательно).
Стас Лебешов виду был преунывного, хоть и дитятя, но не смеялся вообще никогда. Мысли у него были полусуицидальные, слушал тяжелый рок, всех реперов хотел убить, а их имущество переписать на себя и матушку.
Жил с бабкой, третировал ее на каждом шагу.
И этот самый Стас Лебешов приходил играть ко мне в гта два.
Играл с таким же постным лицом, что и жил.
И с одним условием: «Юрий, буду играть, если только сразу поедем за танком».
Я соглашался – мне-то не похуй ли?
Стас воровал автомашину, и мы ехали на военную базу, где присваивали себе танк.
А вот тут Стас Лебешов расцветал.
Его лицо озарялось торжествующей победоносной улыбкой, пальцы ускоряли темп, волосы взъерошивались сами собой.
Чувствовалось, что за рояль присел гениальный фортепианщик.
Только на танке Стасу было хорошо. У бабки, в школе, во дворе, в туалете, на утреннике, на переменке, на даче – везде плохо. А вот танк – вот что было истинно Стасово.
Сколько таких Стасов у нас по всей стране войны ждет, неведомо мне.
Дай им танк – хоть до Буэнос-Айреса доедут.
Я был в поколении, которое первым опробовало знаменитый экзамен ЕГЭ.
Экзаменовался я в среду по предмету «математика».
Пинджак, шариковая ручка, бутылочка воды и немножко везения – залог многих баллов.
По канцеляриям Министерства образования шелестели бесцветные бюрократы: слышали? Юрий написал ЕГЭ чрезвычайно неплохо.
Как сейчас помню, набрал 68 баллов. И это я еще задачи категории С не решал принципиально.
Зачем решать задачу, которая не имеет смысла?
«Навстречу поезду выехала дрезина со скоростью…»
Ну вычислю я момент, когда они встретятся, и что далее?
Что мне будет? Там на железной дороге понятно – поцелуи, слезы встречающих, цветы и угощения, может, даже концерт.
А мне что?
Дураки начинаются со школьных задач.
Свой конкретный интерес надо немножко-то видеть.
Многие люди недоедают сейчас, выбрасывают хорошую еду на помойку, атомы впустую переводят по сути.
Дед рассказывал: при Сталине до последнего электрона тарелку вылизывали.
Потом еще с мякишем хлебным проходили – собирали оставшиеся кварки с тарелки.
7 зарисовок, которые сделали мир лучше.
1. С шавкатом все просто: по рукам вдарил, имущество перешло. Люди с шавкатиком без договоров привыкли дела иметь, по словесному. Тяжб пока не было, так – одного гуся залетного с маузера подбили, но то даже полезно для общества.
2. А у Юли Буберецкой вчера хахаль с окня полез, что пена с супа нерасторопной хозяюшки. Безтрусый, на бледной жопе прыщики, что клюква на первом снегу. Жалостливый такой, ему ребята с ремзавода петарду под нос сунули. Черная смерть, знаешь? До одури глушит, брат. Килотонны дикие кимченыновские. А Юля блядь – да, приходи да еби, коль инвайт-леттер от пацанов с ремзавода получишь.
3. Я пропах шальными пятихатками, мать. Мне люди ассигнации в верхний кармашок суют за улыбку, вот сюды, видишь? Я когда по простуде ходил, у меня там платок сопливый лежал, люди пачкались о липкого цыпленка, думали – мало положил, значит, докладывали до косаря. Я, мать, себя отцом-основателем ощущаю, если хочешь знать. Ты сыми, сыми с меня обувь, видишь, сыну нехорошо.
4. Чо, Натьк, танцуешь? Хорошо пляшешь ведь. Ты, прости великодушно, за блядь считаешься между нашими ребятами, но я не согласный. Блядь – это когда со всеми прямо, а ты выбираешь ведь. Не кажного гостя в себя пущаешь, я, Натьк, может, еще и окольцую тебя. Хочу обувь тебе приобрести, Надь. Как знак помолвки. Ты в этой обуви ебись потом, я ничего, я подожжу тебя, я в армейке на тумбочке год стоял – ждал, а тут тем боле.
