Глеб сдвинулся на бревне, дав место девушке. Она села рядом и тоже посмотрела на огонь долгим, задумчивым взглядом.
– Ишь ты, пляшет, – с легкой усмешкой выговорила она. – Хорошо огню. Ни забот, ни тягот – знай себе пляши. Хотела бы я так же.
– А разве не можешь? – иронично осведомился Глеб. – Превратись в вихрь и гоняй себе по лесу. Или по морю – это и просторнее, и приятнее.
– Превратилась бы, да не могу.
– Значит, есть предел и твоему умению?
– Предел есть всему, Первоход. Ведь и твои силы не безграничны. И сердце твое не так холодно, как может показаться.
– Вот в этом ты ошибаешься, – сказал Глеб. – Над моим сердцем очень долго работали, чтобы сделать его таким, какое оно есть.
Зоряна немного помолчала, глядя на огонь, а потом спросила:
– А правда, что ты провел в Мории три года?
– Правда, – ответил Глеб.
– Я слышала про Морию. Говорят, что лучше умереть, чем попасть туда. Это правда?
– Для кого как.
– А для тебя?
– Для меня это было чем-то вроде долгой загородной прогулки, на которой я заснул, не дождавшись шашлыков.
Зоряна наморщила лоб, пытаясь понять его слова, потом вздохнула и сказала:
– Ты так часто говоришь непонятными словами… Это потому, что ты прибыл к нам из дальней-предальней земли?
Глеб откинул с лица темную прядь волос и кивнул.
– Да. Из такой дальней, что до нее не доскачешь ни на каком коне, даже если будешь скакать без остановки целый год.
Зоряна приподняла брови и удивленно присвистнула.
– Вот это да. Я и не думала, что земля такая большая. А ты когда-нибудь видел ее край?
– Видел.
Зоряна расширила глаза и спросила хриплым шепотом:
– И что там – за краем земли?
– Космос.
– Что ж такое этот «космос»?
– Черная пустота, заполненная звездами.
Глеб достал из кармана берестяную коробку с бутовыми сигаретами, вынул одну и вставил в рот. Затем прикурил от железной зажигалки, заправленной горючей земляной кровью.
Зоряна с открытым от изумления ртом смотрела на его дымящуюся сигарету. Глеб, не обращая внимания на ее удивление, выдохнул облако белого дыма, посмотрел, как расплывается оно в воздухе, и задумчиво произнес:
– Миров в космосе великое множество. А по-настоящему поговорить не с кем. Вот и приходится говорить с самим собой.
– Ты любишь говорить сам с собой? – прищурив темные, слегка раскосые глаза, уточнила Зоряна.
Глеб кивнул.
– Да.
– Но почему?
– Потому, что говорить приятно только с тем, кто тебя понимает. А никто не понимает меня лучше, чем я сам. К тому же…
Зоряна превратилась в Глеба. Не ожидавший такого фортеля ходок поперхнулся сигаретой и выплюнул ее в траву.
– Какого черта? – хрипло выдохнул он.
Двойник Глеба улыбнулся.
– Ты ведь сам сказал, что тебе приятно разговаривать с самим со…
– Прекрати! Быстро превратись обратно, пока не надавал по шее!
Зоряна снова стала сама собой.
– Трудный ты человек, – обиженно проговорила она. – И то тебе не так, и это не этак. Другое дело Хлопуша с Рамоном. У твоих друзей все на виду. Один любит поесть, другой – почитать стишки и приударить за девками. У них все как у людей. А у тебя один «космос» в голове. Уйду я от тебя, надоел ты мне!
Зоряна поднялась с бревна. Но не ушла. Постояв немного на месте, она снова уселась на бревно.
– Ну? – сухо осведомился Глеб. – И чего не ушла?
Зоряна вздохнула и ответила:
– Не уходится. Прикипела я к тебе за эти дни, Первоход. Ты мне даже ночью снишься.
– В кошмарных снах?
Зоряна покачала головой.
– Нет. В тех, от которых краснеют щеки и о которых не говорят никому, кроме самых близких подруг.
Глеб слегка смутился.
– Прости. Если бы я мог запретить этим снам сниться, я бы…
– Мне нравятся эти сны, – просто сказала Зоряна. Посмотрела на смущенное лицо ходока и добавила: – В них мы с тобой делаем то, чего не делаем наяву. И от того, что мы делаем, мне становится сладко-сладко. А когда я просыпаюсь, то чувствую томление в…
– Ну, хватит, – оборвал ее Глеб.
– Хватит? – вскинула она брови.
– Да. Не продолжай.
– Почему? Ты мне нравишься. Что плохого в том, что девке нравится мужик?
Глеб нахмурился и, стараясь не глядеть Зоряне в глаза, произнес:
– Ну, во-первых, я для тебя уже староват.
Зоряна лукаво прищурилась и проговорила двусмысленным голосом:
– Старый конь борозды не испортит. Да и не старый ты.
Глеб немного помолчал, потом усмехнулся и негромко произнес:
– Значит, я тебе нравлюсь. Хм… По всему видать, что Господь потешается надо мной.
– Я не понимаю твоих слов, Первоход.
– Знаю, что не понимаешь. Но сейчас поймешь. Дело в том, что несколько лет назад у меня была подруга. И она… она была почти такая же, как ты.
Веки Зоряны дрогнули, и она робко уточнила:
– Колдунья?
Глеб кивнул.
– Да, пожалуй. Ее звали Диона. Она умела предсказывать будущее и… и еще много других удивительных вещей.
– И что было потом? Вы расстались?
Первоход качнул головой:
– Не совсем. Я убил ее.
Несколько секунд Зоряна пристально смотрела на Глеба, а потом вздохнула и сказала:
– Я же говорю: все у тебя не как у людей. Ладно. Проводи меня до ручья, я хочу умыться.
Глеб посмотрел на девушку удивленно, но возражать не стал, ему и самому хотелось немного размять ноги.
До ручья было с полверсты, но на середине пути Глеб почувствовал, что кто-то ловко сбил его с ног и уложил спиной на заросли мягкого мха. Зоряна тут же оказалась сверху.
– Первоход! – Она оплела его талию ногами и крепко прижалась к нему всем своим гибким, сильным телом.
«Чудесное владение своим телом на атомарном уровне, – пронеслось в голове у Глеба. – Способность проходить сквозь физические объекты и живых существ, игнорирование препятствий. Возможность воспроизвести любое действие, увиденное ранее. Способность менять свое тело на атомарном уровне и превращать его во что угодно».
Но сейчас Зоряна была не деревом и не каменным валуном, а просто девушкой. И девушка эта сидела на Глебе верхом, так низко склонившись над ним, что ее волосы щекотали его лицо.
