Глеб вытянул из кармана легкий, почти невесомый клубок и разжал пальцы. Тотчас облако сверкающих нитей веером плеснуло в воздухе. Балабан успел лишь поднять голову, а затем сеть, подобно гигантской паутине или прозрачному парашютному куполу, накрыла его.
Балабан поднял клинок и попытался рассечь сеть, но не смог этого сделать и добился обратного эффекта. От резкого движения сеть плотнее облепила его. Хромой бес двинул плечами и шагнул вперед – сеть молниеносно оплела его руки и ноги, и следующий шаг стал для Балабана последним. Он рухнул на траву и забился в облепивших его со всех сторон нитях.
– Что это?! – хрипло и испуганно завопил Хромой бес. – Что ты со мной сделал, ходок?!
– Ты в Силках Зигвуда, мой друг! – не скрывая торжества, сообщил ему Глеб.
– Почему я не могу их разорвать?
– Потому что они сделаны из более прочного материала, чем все, что ты видел в этой жизни. Когда-то эти Силки принадлежали павшим богам. А твой Дар – всего лишь жалкое отражение того, что они умели делать. Поэтому лежи и не рыпайся, если не хочешь, чтобы нити Силков срезали тебе уши.
7
После того как Глеб отпустил перепуганного князя домой, отряд Глеба углубился на пятнадцать верст в чащобу и там, под защитой плотного леса-глушняка, расположился на отдых.
Тиш играл с флегматичным, неповоротливым Лудобоком в бруски, нервничая из-за проигрышей и тихо ругаясь. Облакаст лежал на ворохе елового лапника с травинкой во рту и разглядывал плывущие по небу тучи так, как дети разглядывают насекомых, которым при желании могут оторвать лапки.
Зоряна, выведав у Рамона, что Глебу нравится сирень, превратилась в сиреневый куст и тихонько трепетала на ветру цветами и свежими листочками.
Лысый чародей, надрезав острой веткой палец, высек из ранки огонь и разжег костер, чтобы поджарить черствый хлеб и сварить кашу из сечки и вяленой свинины.
Хромой бес, связанный по рукам и ногам, спал на лежаке или делал вид, что спит. Однако запах разогретого хлеба и варящейся в котелке каши, долетая до его хищных ноздрей, заставлял их тихонько трепетать, о чем он, вероятно, даже не догадывался.
Рамон сел на палое бревно рядом с Глебом, посмотрел на Балабана и тихо спросил:
– Ну, как он?
– Пока никак.
– Упрямствует?
– Не то слово.
Рамон вздохнул.
– Жаль. Послушай, Первоход, а может, я попробую с ним потолковать? Мне часто говорили, что мой голос внушает доверие. Возможно, мне удастся его убедить.
– Вот еще! – прорычал за спиной у толмача Хлопуша. – Этот гад окунул меня лицом в вонючую болотную жижу, а ты вознамерился поговорить с ним по душам?
– Но он нам нужен.
– Знаю, что нужен. И чем слушать вашу с ним болтовню, я лучше врежу ему промеж глаз кулаком. Вот увидишь – этот косоглазый баран сразу станет шелковым!
– Толстяк прав, – проговорил Хромой бес и открыл глаза.
Взгляды Глеба, Рамона и Хлопуши устремились на него. Балабан зевнул и сказал:
– Никакие ваши уговоры на меня не подействовали. Однако Силки Зигвуда – подействовали. Поэтому оставьте надежду размягчить мне мозги болтовней и положитесь на грубую силу.
– Ну вот! – обрадовался неожиданной поддержке Хлопуша. – Я же говорю – пара хороших зуботычин решает все задачи! Вот погоди, косоглазый, мы с тобой еще подружимся!
– Обязательно, толстяк. А пока… – Балабан улыбнулся. – Не принесешь ли ты мне воды? И пусть это станет началом нашей дружбы.
Хлопуша некоторое время сидел неподвижно, уставившись на Балабана хмурым взглядом и пытаясь понять, издевается над ним Хромой бес или нет. Наконец, встал и сказал с усмешкой:
– Ладно, камнемет. Чего не сделаешь для друга. Скоро вернусь!
– Я с тобой, – сказал Рамон. – Надо набрать воды для ароматного отвара.
Хлопуша кивнул, и оба друга, подхватив по небольшому бурдюку, зашагали к ручью. Как только они скрылись за деревьями, Балабан перевел взгляд на Первохода и окликнул:
– Эй, ходок… Я долго думал над твоими словами и внимательно прислушивался к тому, что говорят твои люди.
– И каков твой вывод?
– Я пойду туда, куда ты прикажешь. Так что можешь выпутать меня из этих проклятых силков.
– Тебя переубедили «уговоры»? Прости, Балабан, но верится в это с трудом.
Хромой бес хмыкнул.
– Ты прав.
– Тогда в чем причина твоего согласия?
– Причина проста. Мой отец был хазарским купцом. Лет восемь тому назад я странствовал с его караваном по славянским землям. И судьба занесла нас в Хлынь-град. Мы хорошо там поторговали, а затем отправились дальше. Но после бурной ночи, проведенной в вашем Порочном граде, отец и его помощники проспали, и в путь удалось двинуться только после полудня. Нам не хватило нескольких часов, чтобы достичь села Тумнова засветло. Ночь застала нас в пути. Однако отец спешил и не стал располагаться на ночлег в лесу. Он хотел как можно быстрее добраться до людей. Мы шли половину ночи, пока не поняли, что сбились с большака и заблудились.
Глеб слушал внимательно, но не терял бдительности на тот случай, если Хромой бес снова попытается забраться к нему в голову.
– Мы расположились лагерем на небольшой лужайке возле реки, – продолжал Балабан. – Но не знали, что лесная тропа увела нас из чистого леса и завела в Гиблое место. Ночью, когда мы спали, на нас напали темные твари.
Хромой бес перевел дух и сглотнул слюну.
– Моего отца задрали волколаки, – хрипло пробормотал он. – Они изгрызли ему тулово и бросили в овраг. Но пока я решался выйти из кустов, в которых успел затаиться, к оврагу пришли упыри. Не буду говорить, что они делали с останками отца… Я пытался закрыть глаза, но не мог.
Немного помолчав, Балабан заговорил снова:
– Из ваших разговоров я понял, что враг, с которым вы решили сразиться, придет из Гиблого места. Я с юности привык мстить людям за свои обиды, но никогда не мог и предположить, что у меня появится шанс отомстить Гиблому месту за отца.
Глеб обдумал слова Балабана, потом пристально на него посмотрел и уточнил:
– Что же ты так долго медлил с решением?
Хромой бес усмехнулся и ответил:
– Не люблю, когда меня убеждают с помощью Силков Зигвуда. Уж прости, но за три года княжеской службы я отвык от грубого обращения.
– Ясно. Но Силки Зигвуда – не самая страшная вещь из тех, что тебе предстоит встретить на пути к Гиблому месту.
– Я об этом догадываюсь.
Глеб усмехнулся, затем протянул руку. В тот же миг веревки, опутавшие Балабана, спали с него, а Силки Зигвуда сжались в серый комок, похожий на мяч, и прыгнули в ладонь Глеба.
