– Седлай коней, Ургуш! – рявкнула Фергия, и я очнулся.
– Всех?… – трагическим голосом откликнулся слуга.
– Для нас с Вейришем! – с явным удовольствием ответила она. – А ты можешь остаться дома. Заодно ужин приготовишь, ясно тебе?
– Ясно, шади…
* * *
Мне вовсе не хотелось показываться на люди, но выбора не было. Я попросил Фергию сделать меня неприметным – Флоссия так поступала, пусть и без особого успеха: в те годы я слишком любил покрасоваться перед девицами, поэтому ее маскировка слезала с меня буквально клочьями. Увы, Флоссия действительно не очень сильный маг.
– Да на вас даже Руммаль личину не удержит, – ожидаемо ответила Фергия. – Нет, попробовать-то можно, только я не хочу растрачивать силы на такую ерунду, ясно вам? Подите Лалиру попросите, если так хочется скрыться…
– Нет уж, я перед ней и так в долгу.
– Тогда перестаньте болтать, да поедем скорее. Маги рашудана, – она выразительно поиграла бровями, – люди капризные и время свое ценят, поэтому опаздывать нежелательно.
Надо отдать Фергии должное: она даже озаботилась траурной одеждой для меня и сама нацепила на тарбан белую полоску ткани с вышитым черно-синим узором в знак скорби. Такие носят те, кто не был родственником умершему, но знал его и переживает о случившемся.
Меня в этаком наряде, ясное дело, видно было издалека: я никогда не одевался в белое, да еще с характерной отделкой, но не надевать траур было немыслимо.
По счастью, никто не пытался со мной заговорить, знакомые торговцы только кланялись и закрывали руками лицо, демонстрируя печаль – Аю многие знали и уважали, а после рассказа Фергии тем более сочли ее моим духом-хранителем во плоти. Впрочем, так ведь и было.
Я надеялся, что этим все и обойдется, по меньшей мере пока, но нет…
Из толпы вдруг вынырнула женщина, закутанная в покрывало так, что только глаза были видны – редкостной красоты глаза, должен отметить, зеленые, оттенка молодой травы, необычайно яркие не только за счет контраста со смуглой кожей и густо подведенными веками, а сами по себе.
Судя по покрывалу и богатым украшениям, она была замужем, но за ней следовала лишь одна тучная, явно немолодая служанка. Следовательно, женщина эта пускай и из обеспеченной семьи, но далеко не знатной: таких не отпускают гулять по базару, а если и отпускают, то буквально под конвоем. У не кичащихся родословной все проще – приличия соблюдены, а то, что сопровождающая вряд ли сумеет помешать каким-то намерениям госпожи, дело двенадцатое…
Я как в воду глядел: женщина решительно растолкала прохожих и встала на пути у Фергии. Даджи, злонравная кобыла, уставилась на неожиданное препятствие с явным недоумением: очевидно, на ее памяти никто не смел преграждать ей дорогу. Хорошо еще, у Фергии рука крепкая, она способна сдержать эту злобную скотину, иначе Даджи давно перекусала бы половину Адмара. Я имею в виду ту половину, которая еще не попробовала зубов бардазинской кобылы.
– Скажи, шади, верно ли говорят, что это ты – Белая ведьма из Проклятого оазиса? – прямо спросила женщина.
– Вроде бы я, шодэ, но если тебе нужна моя помощь, лучше приходи ко мне, не посреди же базара обсуждать дела? Вдобавок я тороплюсь – чародеи рашудана ждать не любят!
– Ничего, мое дело не отнимет у тебя много времени, – заявила незнакомка и – я опешил – решительным жестом схватила Даджи под уздцы.
Клянусь, исчадие пустыни тоже опешило – мало кто осмеливался так обращаться с этим чудовищем. Даже храбрый Даллаль – и тот старался не приближаться к Даджи после того, как она коварно цапнула его за седалище.
– Тогда говори, – согласилась Фергия, смерив незнакомку заинтересованным взглядом: облик незнакомки явно не вязался с ее поведением.
– Скажи, шади, Итиш, торговец коврами, нанял тебя, чтобы найти негодяя, который испортил его ковры?
– Нет. Он решил, что сам найдет злоумышленника. А почему ты спрашиваешь?
– Потому что сегодня он собрал все наличные деньги и собрался идти к тебе – у него самого ничего не выходит! Он перессорился со всей родней, узнал о семье много такого, о чем лучше вообще никогда не слышать, а теперь готов отдать тебе все золото ради этих проклятых ковров!
– Хорошие ковры, зря ты так, шодэ, – примирительно сказала Фергия. Глаза ее вспыхнули при слове «золото», я заметил. Ну и наконец-то упрямый Итиш сдался, это тоже не могло ее не радовать.
– Пускай хорошие, но я не позволю ему спустить столько денег из-за несчастных тряпок!
– Может, ты скажешь это самому Итишу, шодэ? Мне-то без разницы: покуда человек платит, я работаю, вот и все. А оторвал он последние медяки от семьи или выпотрошил давний тайник с отцовскими сбережениями, меня не волнует.
– Зато волнует меня! – Зеленые глаза полыхнули яростью. Внутреннего огня в женщине хватило бы на десятерых, вот только не тянуло погреться возле него: это было нечто сродни лесному пожару (я видел в Вельции) или даже извержению вулкана. – Вот что я скажу тебе, шади: когда никчемный Итиш придет к тебе и станет просить найти мерзавца, который надругался над его драгоценными тряпками, скажи, что уже знаешь, кто это таков, и не возьмешь денег!
– Почему? – не поняла Фергия. – И я знать не знаю, кто все это подстроил. Я, знаешь ли, не разыскиваю преступников, если мне за работу не платят.
– Я тебе заплачу! – Незнакомка выудила откуда-то из недр покрывала увесистый мешочек и протянула Фергии. Зеваки наслаждались представлением. – Посмотри, хватит ли?
Та взвесила мешочек на ладони, заглянула внутрь и кивнула:
– Хватит, пожалуй. Конечно, основную работу проделал сам Итиш, но ведь он не профессионал, он больше напортил! Поди теперь расспроси всех причастных, если они и слышать не желают об этом человеке…
– Вот именно… – процедила незнакомка. – А раз плата достаточная, то скажи Итишу – это я испортила его ковры!
– Гм… а ты ему кем приходишься, шодэ? – после паузы произнесла Фергия, переждав, пока стихнет возбужденный гул голосов. – Супругой, полагаю?
– Да! И будь проклят тот день, когда я согласилась войти в дом этого паршивого тряпочника, да еще третьей женой! О нет, шади, и вы, люди, не подумайте дурного: Итиш всегда был щедр и добр, но он ведь свихнулся на этих своих коврах! – Женщина перевела дыхание и продолжила еще громче: – Я думала, он берет меня, потому что ему наскучили старые толстые жены, что его пленила моя красота… Посмотрите, люди, разве я не красива?!
Покрывало полетело в сторону, и толпа восторженно ахнула, потому что супруга Итиша действительно была несказанно хороша собой. Зеленые глаза я уже упомянул, и сверкали они на поразительном лице: высокие скулы, тонкий с горбинкой нос, полные алые губы, брови высокими дугами… А волосы! Я только у северян видел такие – чистое золото! Блестящие крупные локоны ниспадали на точеные плечи, на высокую грудь, волнующуюся под платьем, и я невольно подумал: Итиш в самом деле сошел с ума, что ли, раз может думать только о коврах? Но тут же решил: такая красавица – а нрава она, судя по всему, весьма буйного – может устроить дома такое, что туда и возвращаться-то не захочется! И зачем Итиш на ней женился? Правда, что ли, захотелось экзотики? Так купил бы шуудэ, всяко обошлось бы дешевле, чем содержать законную супругу… и даже баловать – ее украшения стоили дороже, чем все содержимое лавки Итиша. Хм… не такой уж он бедный торговец, больше прикидывается, вот что я решил. Наверняка на базаре сбывает ковры попроще для отвода глаз, а лучшие продает на сторону. Кому – вопрос другой, но на такой товар всегда найдется купец.
