– В общем, да, – ответил я. – Правда, выглядят его творения довольно неказисто и ползут по морю, как черепахи – со скоростью три с половиной узла. Но борта их защищены стальными брусьями толщиной четыре с половиной дюйма. И вооружены они восемнадцатью орудиями в семь с половиной дюймов. В нашей истории три такие «черепахи» расстреляли батареи крепости Кинбурн. И хотя наши артиллеристы добились почти двух сотен попаданий во французские корабли, броня их так и не была пробита.
– Да-с, господа, – тяжело вздохнув, произнес адмирал Нахимов, – с такими бронированными батареями ни один наш корабль не справится. Похоже, что век парусного флота действительно подходит к концу. А как вы собираетесь бороться с этими стальными «черепахами», Дмитрий Николаевич? Вы научились находить управу на броненосные корабли противника?
– Для того, чтобы окончательно переломить ход боевых действий на Черном море в нашу пользу, я предлагаю перебросить туда с Балтики два корабля. Первый – сторожевой корабль «Выборг» с трехдюймовым орудием, способным стрелять с удивительной точностью до шести миль и своим снарядом пробивать броню французских «черепах». Второй – десантный корабль «Мордовия», который может двигаться по морю до 60 узлов.
Тут адмиралы, не сговариваясь, переглянулись, и удивленно покачали головами.
– Да-да, господа, вы не ослышались – до 60 узлов. К тому же корабль может двигаться не только по морю, но и по суше, правда, не так резво. Он неплохо вооружен и может нести в своем чреве до пятисот человек десанта.
Услышав от меня все это, адмиралы и генерал Хрулёв возбужденно стали обсуждать фантастические по здешним временам тактико-технические характеристики «Мордовии». Я же тем временем развернул на столе большую карту Черного моря и приготовился продолжить свой доклад.
– Значит, ваш быстроходный десантный корабль может высадить сразу две пехотные роты? – спросил генерал Хрулёв. – Но этого же очень мало для того, чтобы дать генеральную баталию противнику. Пехоту почти сразу же сомнут, прижмут к берегу и уничтожат.
– Если это будут обычные две роты пехоты, – ответил я, – то, скорее всего, именно так все и произойдет. Но при Бомарзунде наши морские пехотинцы сумели разгромить двенадцатитысячный неприятельский корпус, высадившись с «Мордовии». Конечно, нам помог и гарнизон крепости, совершивший вылазку и ударивший в тыл врага. Так и на Черном море мы рассчитываем на помощь ваших войск, Степан Александрович. На паровых кораблях флота и на реквизированных частных пароходах к месту высадки авангарда подойдут подкрепления, и десант, поначалу добившийся тактического успеха, превратит его в стратегический прорыв в тыл противника. Вот, посмотрите на карту.
И я продемонстрировал присутствующим суть нашего плана. Моряки, похоже, не сразу поняли, в чем там фишка, но генерал Хрулёв быстро просчитал в уме возможные варианты дальнейшего развития боевых действий и одобрительно крякнул.
– А что, очень даже неплохо придумано! – воскликнул он. – Мы выходим на равнину, и, оставив заслоны против турецких крепостей, прямым ходом движемся на Адрианополь. Если же нам и флот еще поможет, то мы выйдем к Босфору, заблокируем Проливы и окажемся прямо под окнами султанского дворца. Скажите, Дмитрий Николаевич, а государь одобрил ваш смелый план? Если нет, то я буду при встрече с ним отстаивать его.
Я успокоил присутствующих, сообщив им, что с замыслом будущей операции император согласился, и именно потому их и вызвали в Петербург.
– Господа, – сказал я, – давайте отобедаем, после чего я покажу вам корабли моей эскадры. Думаю, что вы хотели бы познакомиться с ними поближе.
Все дружно согласились с моим предложением.
17 октября 1854 года.
Франция. Замок Компьень, к северу от Парижа
Майер Альфонс Джеймс де Ротшильд, сын банкира Джеймса (Якоба) Майера де Ротшильда
– Да здравствует император! – приветствовал я вышедшего мне навстречу французского монарха.
– Здравствуйте, Альфонс, – кивнул мне Наполеон. – Рад вас видеть. Как здоровье моего друга Якоба?
– Сир, отец чувствует себя хорошо, вот разве что его подагра дает о себе знать. Он прислал вам в подарок вот это – и я передал Наполеону прекрасной работы деревянный ящик. Император заглянул внутрь и достал одну из находившихся там бутылок.
– О-ля-ля! «Шато Лафит» сорок шестого года! – воскликнул он. – Лучший год для Бордо за последние сто лет, лучшие виноградники во всей Франции! Вы не представляете – даже мне не удалось найти хотя бы одну бутылку этого божественного напитка, хотя я и император. Это действительно подарок, достойный монарха!
– Сир, удачно ли прошла ваша охота? – поинтересовался я.
– Да в общем-то неплохо. Шесть фазанов, два оленя, один кабан. Альфонс, жаль, что вы не любите охотиться.
– Для большинства ваших гостей, сир, я – в первую очередь еврей и ростовщик, и лишь во вторую – барон. Мне это неоднократно давали понять. Так что лучше уж мне не мозолить им глаза.
– Увы, Альфонс… – император был немного сконфужен. – Благодарю вас за то, что вы так быстро откликнулись на мою просьбу и навестили меня. Надеюсь, что Якоб наделил вас всеми полномочиями. Ведь если бы приехал он, то весь мир бы задался вопросом, зачем мы с ним встречаемся.
– Да, сир, именно так; ведь мой приезд вряд ли кого-либо заинтересует. Все считают, что я слишком молод, чтобы иметь хоть какой-либо вес в мире финансов. Но как вы и просили, я уполномочен решать любые вопросы.
– Итак, вашему отцу, вероятно, известно о наших поражениях при Бомарзунде и в Крыму? – поинтересовался Наполеон.
– Именно так, сир, – я постарался изобразить печаль на лице.
– И как он представляет себе дальнейшее развитие событий? – спросил император.
– Отец поручил мне сообщить, вам, сир, что он, конечно, опечален всем произошедшим. Тем не менее он считает, что мы проиграли битву, но не войну. Он готов профинансировать постройку новых боевых кораблей, в том числе паровых бронированных плавучих батарей, а также подготовку и вооружение новых полков. Более того, мой кузен Натаниэль передал, что он тоже выделит дополнительные средства для нужд английских армии и флота. Мы не можем допустить усиления русских, которые…
– Которые, как новоявленные фараоны, угнетают и обижают бедных евреев – это вы хотели сказать, – усмехнулся Наполеон. – А кроме того, они отказываются брать деньги у ваших банков, что, с вашей точки зрения, совсем уж непростительно.
– Сир, как вы можете так говорить?! – я попытался изобразить оскорбленную невинность.
– Многие французы требуют прекращения войны, Альфонс, – вздохнул император. – Даже в нашей прессе нет-нет, да и проскальзывает мнение, что, дескать, Россия не претендует на французские земли, а поражение турецкого султана, который то и дело беспощадно истребляет христиан, в интересах всего цивилизованного мира.
