Капитан-лейтенант Попандопуло удивленно покачал головой и с уважением посмотрел на наше оружие. А я подумал про себя – было бы лучше, если оно нам не понадобится в этом походе. Но, как оказалось, сглазил…
«Владимир» под парусами добежал до Варны, там с помощью квадрика Женя Коган прошпионил все, что ему было надо, после чего мы откланялись и спешно свинтили на северо-восток – дескать, мы ушли домой, в Севастополь. А сами направились в противоположном направлении – в сторону Бургаса.
Здесь наша разведка поработала на славу. Квадрик, управляемый Женей, отснял порт и всю прибрежную полосу. Похоже, что где-то здесь будут высаживать десант. Возможно, что и наши «рабочие лошадки» поучаствуют. «Королев», тот, естественно, в Черное море не попадет, а вот «Мордовия», видимо, все же протиснется через здешние каналы и шлюзы и скоро окажется на Черном море. Об этом мне на ухо шепнул один мой знакомый из штаба флота. Он там радиосвязью занимается, и, как все связисты, знает больше всех. Ну и «Денис Давыдов», понятно, тоже не останется в стороне. Кроме них, будут задействованы и местные посудины. Правда, с них трудно будет высаживаться здешней пехоте. Но к тому времени плацдарм уже будет захвачен, и высадка должна будет пройти без обычной в таких случаях мясорубки, прямо на пирсы и причалы.
Потом из Бургаса прибыл тамошний «Штирлиц» – наш агент, который уединился в каюте с Коганом и долго там с ним о чем-то шептался. Мы с Андрюхой в эти шпионские игры не играли и потому просто любовались морем и посматривали на кружащих над нашими головами чаек.
Потом агент отправился назад, на берег, а Коган, поговорив о чем-то с Глебом Максимовым, шепнул нам, что прикемарит до двух ночи в каюте, а потом сменит нас и будет наблюдать за морем.
Но получилось так, что поспать этой ночью нам не довелось. После того как «Владимир» лег на обратный курс, мы достали бинокли и начали вести наблюдение за морем. Подошедший к нам Попандопуло завистливо посмотрел на наши девайсы и попробовал поторговаться с нами, предложив за бинокль довольно значительную сумму. Но мы с Андрюхой лишь развели руками, сказав шустрому греку, что, дескать, бинокли эти – казенное имущество, и если мы их куда-то задеваем, то с нас строго спросят. Попандопуло повздыхал и лишь развел руками, дескать, понимаю – порядок есть порядок.
Где-то через час я заметил на горизонте клубы дыма. Потом количество дымков увеличилось до трех. Мне все это не понравилось. Протянув бинокль Попандопуло, я попросил его классифицировать обнаруженные паровые корабли. Сам я в них не разбирался – при всем желании я вряд ли отличил бы корвет от брига.
Каплей долго разглядывал утюги противника, а потом выругался по-гречески и сказал:
– Похоже, что нам сегодня придется драться. Навстречу нам идут три неприятельских корабля. Один из них, который поменьше, мне неизвестен, а вот два других – турецкий пароход «Таиф» и французский пароход «Гомер» – старые знакомые. Оба неплохо вооружены. Правда, скорость у них будет поменьше, чем у нашего «Владимира». Извините, господа, мне надо срочно доложить обо всем Григорию Ивановичу.
Попандопуло откланялся и ушел. А мы с Андреем стали прикидывать, куда нам лучше установить «Корд» и «Корнет». «Шмели» мы решили приберечь – они пригодятся нам, когда мы сойдемся с противником на пистолетную дистанцию или будем добивать «подранков». На корме «Владимира» мы разложили дымовые шашки. Если вражеские корабли пристреляются и ситуация станет критической, можно будет поставить дымзавесу и совершить маневр, чтобы оторваться от преследователей.
Тем временем матросы и офицеры стали готовиться к сражению. На ходовом мостике, расположенном между двумя дымовыми трубами, появились Бутаков и Попандопуло. Они о чем-то посовещались, и Иван Григорьевич стал обходить палубу, отдавая команды артиллеристам. Как я понял, командир решил вести бой, уходя от преследования на полной скорости и отстреливаясь от неприятеля из кормовых орудий.
Я переговорил с Андрюхой, а потом подошел к Бутакову и попросил у него разрешения разместить на крыльях мостика «Корнет». На корме будет толчея, вокруг четырех стоявших там орудий будут крутиться артиллеристы. Да и согласно требованиям техники безопасности позади «Корнета» должно быть не менее тридцати метров свободного пространства. На баке работать – мало что увидишь – трубы и мачты будут мешать. А вот на мостике – то, что доктор прописал. Работать мы будем «Корнетом»; возможно, потом дойдет очередь и до «Корда» со «Шмелями». Внимательно выслушав нас, Бутаков разрешил нам вести бой по своему усмотрению. Видимо, он вспомнил слова Корнилова, который велел командирам кораблей Черноморского флота с вниманием прислушиваться к советам офицеров Гвардейского Флотского экипажа.
Вражеские корабли приближались к «Владимиру» со стороны Севастополя. Поэтому нашему пароходофрегату надо было или сделать большой крюк, чтобы обойти их, или прорываться через их строй. Прорыв, при значительном перевесе сил противника, штука опасная. Бутаков решил не рисковать и взял восточнее, чтобы воспользоваться преимуществом в скорости.
Бомбические орудия, метавшие смертоносные снаряды – бомбы, начиненные порохом, – имели меньшую дальность стрельбы, чем простые пушки. Нам следовало бояться именно последних, стрелявших цельными чугунными ядрами. Достаточно одного попадания одного такого подарка в гребное колесо или машину, как все преимущество «Владимира» в скорости будет утеряно. А потом неприятель навалится на наш пароходофрегат и задавит его своим численным преимуществом в орудиях. Поэтому мы будем работать на дистанции, превышающей дальность вражеской артиллерии.
Мы с Андреем установили на мостике станок ПТРК и подсоединили транспортно-пусковой контейнер, после чего я взял один из кораблей на сопровождение, а Андрей стал наблюдать за ним в бинокль, попутно прикидывая дальность до цели.
Наиболее дерзко вел себя турок. Мы знали, что командует им британец, принявший ислам – Адольф Слэйд. Ему, единственному из всех командиров турецких кораблей, удалось уцелеть во время сражения при Синопе. Он спас корабль, но попал в немилость к султану, который посчитал, что Слэйд просто струсил. И вот теперь командир «Таифа» пытался реабилитироваться, на всех парах мчась на русский пароходофрегат.
«Вот с тебя-то, голубчик, мы и начнем», – подумал я.
– Дальность примерно четыре с половиной тысячи, – произнес Андрей, не отрываясь от бинокля.
«Так, сейчас проверим». Я загнал силуэт корабля в шкалу определения дальности. Высота корабля от ватерлинии до клотика, как мы уточнили у местных моряков, была примерно 30 метров. Я навел сетку определения дальности с цифрой «4» на силуэт корабля. Шкала, рассчитанная на габарит танка высотой 3 метра, закрыла примерно десятую часть силуэта. Установил переключатель дальности ПТРК на цифру «3», навелся нижним разрезом вертикальной нити прицела на верхнюю часть корпуса и, сопровождая цель, произнес, попутно вставляя беруши:
– К пуску готов!
Андрей присел, зажав уши, и скомандовал:
– Огонь!
– Внимание, пуск!
