7
Мы с Ильвой пробрались за передний ряд палаток и, удостоверившись, что сумеем незамеченными преодолеть насыпь, опоясывающую лагерь, спустились вниз; петляя, побежали через пустошь. Когда мы оказались на приличном расстоянии от лагеря, она затащила меня в кусты, схватила за куртку и приставила длинный нож к моей шее. Я давно понял, чего она хочет.
– Я покажу тебе путь к монастырю Святого Кутберта, – сразу сказал я. – И я хочу попросить лишь две вещи взамен. Во-первых, пообещай мне, что не станешь убивать монахов.
Угроза, которую она собиралась мне озвучить, застряла у нее в горле.
– Оставить в живых монахов? – воскликнула она. – Но почему?
– Можешь помять их, если хочешь, – продолжал я, – но никто из них не должен погибнуть. А к одному из них вообще не прикасайся.
– Неужели это твой друг?
Вообще-то брат Ярвис не был монахом в полном смысле слова, скорее монастырским служкой. Я решил не объяснять Ильве разницу, и хотя слово «дружба» лишь в малой степени соответствовало отношениям, связывающим меня с Ярвисом, я кивнул. Она проворчала что-то в темноту.
– Договорились. Но ты сам объяснишь это моей дружине.
– Дружине? – переспросил я.
Ее кривые зубы сверкнули в темноте, когда она улыбнулась моей наивности.
– Дружина – это личная охрана ярла, группа из нескольких воинов, которых можно призвать к себе в любой момент и запереться с ними в парадном зале, набитом оружием, едой и напитками.
– Призвать к себе?
Она презрительно фыркнула.
– Хватит испытывать мое терпение, сакс. Что за второе условие?
– Ты должна помочь мне спасти девушку, надзор за которой поручил тебе Бьёрн.
Я предполагал, что мое второе требование окажется для воительницы более неприемлемым, чем первое, но, к моему удивлению, она немедленно согласилась. Ильва поставила меня на ноги и потянула к темно-синему силуэту, обступившему опушку леса, где прятались лошади и вооруженные воины.
– Это все твои люди? – не удержался я от вопроса, заприметив небольшую группу мужчин.
– А ты на что рассчитывал?
– Рассчитывал увидеть не менее полутора десятков человек.
В ее близко посаженных глазах вспыхнул гнев. Правда, он был направлен не на меня.
– Под моим командованием находится 120 могучих викингов. Но клятва, которую мы принесли, прежде чем отправиться в этот поход, не позволяет мне воспользоваться сегодня ночью помощью людей, не входящих в состав моего личного хирда.
Я быстро вычислил, что армия Ильвы составляла больше одной пятой части объединенного войска скандинавов. На мгновение я лишился дара речи, осознав, какой великой силой распоряжалась эта женщина. К счастью, мне хватило ума не комментировать этот факт. Вместо этого я рассказал дружине, что они не должны причинять вред монахам.
Воины заверили меня, что, если я гарантирую им обещанную добычу, они будут держать себя в руках.
Тьма была плотной, как дубленая кожа. Держась за талию Ильвы, я изо всех сил старался усидеть на лошади. Это было голенастое животное, падение с которого грозило сделать калекой. Позади в глубоком молчании двигалась колонна всадников. Они были одеты в кожу и кольчуги, вооружены копьями, топорами и палицами.
– Ты знаешь лишь ту деревню и монастырь, верно? – бросила Ильва через плечо. – И никогда не бывал в Эофорвике. Даже понятия не имеешь о том, где находится этот город. Я права?
Я принялся объяснять, но она перебила меня.
– Твое вранье мне неинтересно. Меня интересует только дорога до монастыря. Если ты ее не знаешь, ты не жилец.
– В таком случае мне нечего бояться.
Было в этой широкоплечей женщине нечто угрожающее и вместе с тем умиротворяющее. Несмотря на присущую ей грубость, она обладала тем же природным достоинством, что и Бьёрн Железнобокий, и Сигурд Змееглазый, и Хастейн. Как и они, она прекрасно знала, что является сама себе хозяйкой и не отчитывается ни перед кем – ни перед королем, ни перед богом. Я непременно хотел поближе изучить ее самоуверенность, именно поэтому вновь нарушил тишину:
– А Лагерта действительно твоя бабушка?
Ильва повернулась ко мне вполоборота.
– Где ты о ней слышал?
Я сослался на рассказы Хастейна о Рагнаре Лодброке, битве с двумя драконами, браке с дочерью шведского короля и выразил удивление по поводу того, что Рагнару удалось жениться, будучи женатым на Лагерте.
Ильва издала звук, напоминавший нечто среднее между смешком и фырканьем.
– Все эти истории, которые плетутся вокруг личности Рагнара Лодброка, имеют мало общего с реальностью.
– А какова реальность?
Ильва ощутила непреодолимое желание исправить заблуждения о своей бабке и Рагнаре, явившиеся результатом многолетнего пересказывания историй. Поэтому она продолжила, несмотря на то что я был не слишком достойным слушателем.
– Во-первых, скальды забывают упомянуть, что Рагнар Лодброк обещал даровать разбойникам жизнь, если они добровольно согласятся уйти из его владений. Приближенные короля пришли в ярость. Однако для Рагнара было важнее сохранить неприкосновенным свое наследство, чем отомстить. Он должен был подписывать договор, когда Лагерта с ближайшим окружением расправилась с нарушителями спокойствия: их выпороли, выкололи им глаза, а кишки и половые органы вывесили на жердях. При этом разбойники были еще живы и жутко стонали от выпавших на их долю мук.
Вторая, гораздо более жестокая версия героизма Лагерты повергла меня в шок. Ильва продолжала перечислять сухим приглушенным голосом.
– Во-вторых, Рагнар не был влюблен. – Она скорчила гримасу, будто это слово являлось оскорблением. – Он был развратником. Грабители убили родителей Лагерты, и она осталась одна на целом свете. Разве могла она отказать, когда к ней посватался новый ярл?
– А как обстояли дела с псом и медведем, которых посадили охранять ее комнату?
Чтобы продемонстрировать презрение к моим словам, Ильва прикрыла одну ноздрю указательным пальцем и высморкнула из второй тягучий сгусток, вылетевший в ночную тьму.
– Последнего медведя в Ютландии убили много веков назад. Думаешь, пес и медведь смогли бы спокойно сидеть друг напротив друга, послушно выполняя функции сторожей? В-третьих: ты когда-нибудь в своей жизни встречал дракона?
Я согласился, что драконы не относятся к привычной фауне Нортумбрии.
– На нашей родине они тоже не водятся. Так что рассуди сам, существовали драконы короля Геррёда в действительности или явились плодом фантазии Рагнара. А фантазия его становилась вовсе необузданной, стоило ему хлебнуть лишнего. К концу вечера он редко оставался трезвым.
Мне понадобилось некоторое время, чтобы переварить ее слова. Когда я вновь заговорил, мой голос превратился в хриплый шепот.
