– Наша армия действительно состоит из крестьян, но они прекрасно знают местность и умеют извлекать из нее выгоды. Каждый защищает собственный дом и семью, и они будут бороться гораздо дольше и ожесточеннее, чем ваши неорганизованные разбойники. Ваши пути снабжения тянутся издалека, из-за океана, и вы не можете рассчитывать на подкрепление.
– Что ты возомнил о себе, толстяк? – взревел Хальфдан Витсерк. – Лучше радуйся, что мы повстречались с тобой под ольховой веткой, и что я человек чести, не то прирезал бы тебя за такие слова.
– Я не оскорбляю ничьей чести, когда говорю о том, о чем мы все и так прекрасно знаем.
Осберт повернулся к нам спиной, вышел из-под паруса и отправился обратно, к армии саксов, под двумя знаменами ожидающей исхода переговоров.
– Десять дней, – повторил король Элла, после чего последовал за своим олдерменом и конкурентом.
По реакции сыновей Лодброка я понял, что Осберт сказал правду. Причина их кажущихся странными решений заключалась в том, что даже одно сражение будет стоить им множества убитых и раненых, а если саксы смогут за короткий период собрать еще одну армию, потери северян окажутся невосполнимыми.
Ивар Бескостный задумчиво смотрел вслед толстому коротышке, которому и в голову не могло прийти, что за ним пристально наблюдают. Хальфдан Витсерк злобно уставился на тело отца, словно обвинял мертвеца в неожиданном развитии событий. Сигурд Змееглазый отвернулся, чтобы осмыслить слова Осберта. А Бьёрн Железнобокий продолжал стоять, невозмутимо заткнув оба больших пальца за пряжку ремня.
– Все-таки не вышло, – констатировал он. – Тогда я поведу своих людей обратно, к кораблям, ожидающим нас у Гримсби. Мы отплывем как можно быстрее.
– Предаешь нас, бесчестный ублюдок?
Хальфдан, скрежеща зубами, искал, на кого выплеснуть переполнившее его разочарование. Когда он, не скрывая грозного настроя, преградил путь седобородому брату, стало понятно, что объект он выбрал неудачный.
– Я бы не стал называть это предательством, – пробурчал Бьёрн, сделав вид, что не заметил оскорбления. – Разве я не явился, когда вы бросили клич? Разве я не привел с собой людей и корабли?
– Ну да, милый братец, ты пришел, – отвечал Ивар Бескостный, – потому что рассчитывал поживиться здесь серебром.
Седобородый великан пожал плечами.
– Все мы устремляемся туда, где добыча обещает быть большой и легко доступной. Однако Нортумбрия бедновата, по сравнению с королевством франков, да и саксы отважно обороняются. Южнее нас ждет Испания, где, по слухам, столько богатств, сколько ни одному из нас во сне не снилось. Присоединяйтесь к моему походу и убедитесь сами.
Это было формальное предложение. Ни манера речи Бьёрна, ни его поведение не свидетельствовали о том, что он жаждал компании своих братьев в предстоящем походе.
– Бьёрн, если ты уйдешь, – сказал Ивар Бескостный, – мы потеряем четыре сотни человек. И многие другие уйдут, поняв, что отец не был убит.
– А почему так важно, был Рагнар Лодброк убит или умер естественной смертью? – полюбопытствовал я.
Все четверо братьев замолчали и посмотрели на меня.
– Кем, ты говоришь, был этот мальчик? – спросил Ивар Бескостный.
Бьёрн Железнобокий набрал в легкие побольше воздуха, прежде чем ответить.
– Никакой я не мальчик, – вклинился я в их беседу. – Мне целых пятнадцать лет, и я уже успел убить человека.
Это было не совсем правдой, но и не чистым враньем. За полтора месяца до этих событий я еле-еле сумел прикончить одного человека без посторонней помощи. И, несмотря на то что тогда без сожаления смотрел, как из неровной раны на шее трупа течет кровь, окрашивая снег вокруг, сейчас, думая об этом, я испытывал приступ тошноты. Однако скандинавы иначе, чем христиане, воспринимали насилие, видя в нем инструмент влияния, а мне хотелось добиться их уважения. Правда, это оказалось не так просто.
– Человека? – Судорожные движения мышц на лице Хальфдана Витсерка оформились в презрительную усмешку, когда он приблизил ко мне свое гладко выбритое лицо. – И тебе пятнадцать лет, говоришь? Есть к чему стремиться, дохляк. Я в твоем возрасте отправил в Вальгаллу уже два десятка воинов.
У меня возникло ощущение, что вызвать злость и недовольство младшего из сыновей Лодброка может один-единственный опрометчивый комментарий.
– Как мальчик недавно рассказал королю саксов, – спокойно сказал Бьёрн Железнобокий, – я нашел его в селении неподалеку отсюда. Он только забыл упомянуть, что местные хотели его повесить.
Взгляд синих ледяных глаз рыжебородого Ивара Бескостного буквально засасывал меня.
– Так что, вполне возможно, он представляет бо́льшую ценность, чем может показаться. И у тебя нет причин стремиться обратно к родичам, не так ли, парень?
– В том, что моей матери тут нет, вина саксов, – отвечал я. – Она была родом из данов.
Братья внимательно смотрели на меня, ожидая продолжения моей истории, но на тот момент я сказал все, что могло сослужить мне службу. Об остальном предпочел умолчать.
– Я все-таки выбью из него всю правду. – Выражение карих глаз Хальфдана Витсерка напомнило мне взгляд Хроу, когда она замечала поблизости добычу. – Когда стану сдирать с него кожу дюйм за дюймом, он быстро разговорится.
Веснушчатая рука Ивара Бескостного, легшая на плечо Хальфдану, заставила того рухнуть на землю. Рыжебородый ярл продолжал внимательно следить за мной.
– Нам важно знать, убит ли наш отец, – ответил он на мой первоначальный вопрос, – потому что все мы явились сюда, чтобы отомстить за него. Но если смерть наступила естественным образом, не может быть и речи о мести.
– А почему за одного-единственного человека стремится отомстить так много народу?
– Потому что наш отец был не человеком, а легендой. Истории о его подвигах рассказывают от Хедебю до Холугаланда. Тот, кто сможет похвастаться местью за Рагнара Лодброка, приобщится к его деяниям и добьется славы для себя. А слава – единственная форма бессмертия.
Бритты передают из уст в уста сказания о короле Артуре, который много веков назад нашел меч, воткнутый в камень, и потом защищал им свою землю от нашествия саксов. Саги саксов повествуют об их предках, покинувших континент и отвоевавших Англию у бриттов. Христианские священники рассказывают о святых мучениках, которые ходили по воде и брали в руки горящее железо, не боясь обжечься.
Истории о героях прошлого таили в себе волшебство, которое в устах искусного рассказчика пробуждало к жизни людей через много столетий после их смерти. И я понял, что возможность быть увековеченным в такой истории гораздо больше привлекала викингов, чем богатства, вызывавшие у них немалое возбуждение.
– В таком случае вам повезло: тут есть повод для мести, – заявил я. – Ибо нет сомнений в том, что Рагнар Лодброк был убит.
