Когда мы добрались до скалистого ирландского берега, воины замолчали и принялись напряженно осматриваться, облачаясь в кольчуги, кожаные куртки и шлемы, поскольку были осведомлены о надвигающейся опасности. Мы покинули побережье и устремились вглубь, всех охватило подавленное настроение. Шли двумя рядами, повернув щиты наружу, как некогда сидели на скамьях на борту драккара. Топоры и мечи были обнажены.
– Нам что-то угрожает? – спросил я у Уббе Сына Любовницы. Мы с ним шли за Иваром Бескостным, который, хромая, в одиночку возглавлял процессию.
– Я бы так не сказал, – ответил Уббе, почесав подбородок. – Пяти десяткам крепких данов, вооруженным до зубов, вряд ли может что-то угрожать. Но если говорить начистоту, гэлы славятся воинственностью, и не помешает держать ухо востро, идя по открытой местности.
– Воинственность местного населения имеет какое-то отношение к этому? – Я указал на пожарище в нескольких сотнях шагов от нас. На том месте недавно явно стояли какие-то жилые постройки, сгруппированные вокруг внутреннего двора. Сгоревшие стены обрушились внутрь, обуглившиеся потолочные балки торчали под опавшей торфяной крышей. Посреди руин тут и там валялись трупы домашних животных. Людей видно не было.
– У Олава Белого возникли проблемы с местным населением с тех пор, как мы ушли. Поэтому мы и вернулись. Вероятно, он счел нужным покарать мятежников.
– Вы отправились в Англию отсюда, а не с родины? – удивился я.
– Для нас с Иваром Бескостным и Хальфданом Витсерком Ирландия все равно что дом родной, – ответил Уббе Сын Любовницы. – Местное население разделилось на пять королевств, которые беспрестанно воюют между собой, так что крепким воинам тут есть чем поживиться. В этом году можно поддержать одного короля, на следующий год – другого. А еще здесь полно богатых монастырей, хотя им удается лучше обороняться с тех пор, как норвежец Тургейс основал Дюфлин.
– Мы направляемся в этот город?
Уббе кивнул.
– Он больше похож на вытянутую крепость, чем на город. Воинственность гэлов заставляет добропорядочное население хорошо защищаться.
– И наказывать мятежников, – с этими словами я указал еще на одно пожарище впереди.
– Точно. Тем не менее они никак не могут успокоиться.
В качестве подтверждения его слов стрела воткнулась в щит Ивара Бескостного. Рыжебородый ярл встал на колени и заревел:
– Стена щитов!
В тот же миг щиты с тяжелым лязгом сомкнулись. Каждый из пятидесяти воинов четко знал свое место в четырехугольном построении щитовой стены. Каждая сторона состояла из двенадцати щитоносцев. В образовавшемся внутри квадрате остались только я и трое сыновей Лодброка.
– А мне не полагаются меч и щит? – спросил я и завистливо взглянул на Хастейна, занявшего привычное место среди боевых товарищей.
– У тебя пока недостаточно практики. – Уббе Сын Любовницы прижал к плечу топор на длинном древке. – Одно слабое звено в стене щитов может стать фатальным. Но воинственность гэлов перевешивается недостатком мужества. Они уже наверняка возвращаются.
Оглушительный многоголосый рев прогремел над унылым пейзажем: на холме справа от тропы показалась группа людей. Яркие узорчатые татуировки на лицах и обнаженных торсах синели на бледной коже. Длинные черные волосы были заплетены в косы или собраны в пучки. Второй боевой крик прозвучал с холма по другую сторону тропы – оттуда тоже вышли воины. В общей сложности, насчитывалось около двух сотен гэлов. Они быстро окружили нас.
– Конечно, в группе демонстрировать отвагу гораздо проще, – заметил Уббе Сын Любовницы.
Разукрашенные полуголые дикари сходились все плотнее, как волки, загнавшие добычу в центр стаи. Они остановились на расстоянии чуть дальше досягаемости оружия и прицелились копьями в лица и ступни щитоносцев.
– Именно об этом я и говорил. Сейчас они стоят и пытаются угрожать, а в следующий миг их и след простынет.
– Уббе, заткнись, – шепнул Хальфдан Витсерк сводному брату. Его гладкое лицо то и дело искажала судорога. Уббе Сын Любовницы замолчал.
Один из нападавших решился наконец броситься вперед с оружием, напоминавшим мясной тесак, прикрепленный к древку копья. Ромбовидное лезвие мелькнуло в воздухе и воткнулось в край щита. Гэл не успел выдернуть оружие, так как один из дружинников Ивара Бескостного выставил вперед длинный нож и вспорол противнику живот. Лицо бедолаги выразило ненависть и боль одновременно, когда он падал на землю. Его товарищи стояли, как громом пораженные.
Но вдруг в них словно бес вселился. Они атаковали викингов сразу со всех сторон. Орда орущих дикарей почти сокрушила щитоносцев, шатающихся под грузом нагой плоти неприятеля. Защитная стена поколебалась, но устояла, викинги душераздирающе заревели и уплотнили ряды. Топорами на длинных древках три сына Лодброка наносили смертельные раны противникам с непокрытыми головами. Я зафиксировал взглядом копье, летящее прямо в спину Ивару Бескостному, и схватил его за древко, в то время как Хальфдан Витсерк нанес тяжелый удар владельцу выпущенного оружия. Окровавленное лицо исчезло в толпе. Я взял копье себе – так у меня появилось оружие.
Я принялся тыкать острым наконечником между покатыми верхушками щитов. Почти каждый раз копье встречало сопротивление. Часто приходилось его поворачивать, чтобы освободить. Однажды на острие оказался глаз с проколотым зрачком, но когда я в следующий раз наугад воткнул копье между щитами, наконечник вернулся без жуткого сюрприза. Время текло, насыщаясь новой пролитой кровью, криками, лязгом оружия. Я воспринимал мир сквозь красноватую пелену и не чувствовал страха. Пляшущие по другую сторону щитовой стены фигуры двигались настолько медленно, что я не мог промахнуться, даже когда пытался. Искаженные лица с татуировками слились для меня в одну массу, и я почувствовал, что пребываю в состоянии боевого транса, не успев толком осознать это. Никогда еще я не чувстсвовал себя так хорошо, мне не хотелось выходить из этого состояния.
Гэлы сражались как безумные. Многие из них погибали, становясь бессмысленными жертвами собственной стихийной жажды боя, однако в силу численного перевеса преимущество по-прежнему было на их стороне. Их многочисленные топоры и копья отыскивали слабые места в нашей защите. Из-за облаченной в кожаную куртку спины дружинника, стоявшего передо мной, вылетело длинное копье, направившись прямо мне в лицо, и хотя его полет казался мне неестественно медленным, я оказался не в силах сдвинуться с места. Я рассматривал изгибы отчеканенных на металле колец, словно покрытых эмалью из бордовой крови. И лишь когда острие копья оказалось в дюйме от кончика моего носа, я осознал, что моя жизнь в опасности. В следующий миг оружие летело назад. Я бросился наземь, а воин, стоявший впереди, упал замертво; его товарищи тут же сомкнулись плотнее, оставив тело на земле, и восстановили целостность стены из щитов. Ловкому проведению этого маневра способствовала реакция гэлов: вместо того чтобы устремиться в образовавшуюся брешь, они накинулись на павшего и, обезумев от ярости, измолотили бездыханное тело в красно-коричневое месиво. Я наблюдал за расправой, укрывшись за ногами щитоносцев. Вдруг мощная рука схватила меня и подняла на ноги.
