– На учениях дают пиво, – заметил я, – хлеб и колбасу.
– Вы, здоровые воины, должны двигаться и приносить пользу. Мы же, раненые бедняжки, обречены тихо лежать да выздоравливать. К счастью, теперь я могу двигаться и частенько развлекаюсь со служанкой, когда мы остаемся наедине.
Зажаренных целиком поросят внесли на огромных блюдах. Собравшиеся загалдели и застучали кулаками по столу. Многие заранее расстегнули ремни, чтобы не возиться с пряжкой жирными пальцами.
Слуга, разделывающий мясо, подошел к высокому столу и приступил к распределению мяса. Первыми выбрать себе лучшие куски он пригласил ярлов и других знатных мужей. Затем настал черед выжившей команды корабля Ивара. И лишь потом мясо подали местным. Второй слуга принес кровяную колбасу. Хастейн сразу с жадностью схватил кусок. В больших мисках дымилась запеченная с солью свекла. На рождественский стол выкладывалось все подряд.
В зале воцарилось молчание. В течение долгого времени не было слышно иных звуков, кроме чавканья и рыганья. По правую руку от Ивара Бескостного степенно вкушал еду Олав Белый. Сам рыжебородый ярл тоже ел аккуратно, в то время как Хальфдан Витсерк вовсю набивал брюхо. Жир стекал по его гладкому подбородку. Как только пиво и мясо насытили желудки собравшихся, атмосфера в зале стала более расслабленной.
Ирландские лидеры щелкали языками, понимающе кивали и уверяли друг друга в том, что им давно не доводилось отведать такой замечательной еды.
– Ивар, раз ты захватил целый город в этой поганой Нортумбрии, – нарушил Олав Белый свое долгое молчание, – тебе наверняка требуется соправитель.
Я сидел достаточно близко к обоим ярлам, чтобы отчетливо слышать их беседу, и теперь навострил уши на фоне нарастающего шума.
– Власть меня не интересует, – скромно сообщил Ивар.
Тощее лицо Олава Белого прояснилось.
– В таком случае я с готовностью помогу тебе нести это бремя.
– Правителем Нортумбрии будет назначен сакс, Олав. Исходя из полученного в Ирландии опыта, я понял вот что: лучше во главе населения ставить кого-то из местных, чем люди потом станут упрекать нас во всем, чем окажутся недовольны. В Дюфлине уже поздно что-либо переделывать, а в Англии все будет организовано иначе.
Олав Белый вновь принялся жевать свою бороду.
– Но кто-то должен следить за королем-саксом, будь он неладен!
– Верно, – согласился Ивар, – и нам, сыновьям Лодброка, еще придется помучиться с этой задачей. Может случиться, что и Уббе Сын Любовницы впряжется в это ярмо. Но больше никому не хватит места на престоле Нортумбрии, ибо спинка у трона высока, а сиденье узко.
Олав уловил вежливый отказ. Вокруг стукались кружками и напивались.
– И где ты предлагаешь мне ошиваться до тех пор, пока овцеводы не образумятся?
– Где я предлагаю тебе ошиваться? – Ивар приподнял брови и впервые посмотрел в глаза седовласому ярлу. – Ты свободный человек, Олав, и можешь отправиться, куда пожелаешь.
– Но только не в Англию?
– Почему бы нет? – вклинился в беседу Хальфдан Витсерк. – Только для твоего здоровья явно лучше подыскать себе другое местечко.
Олав Белый покосился на младшего сына Лодброка, который, не моргая, смотрел на него. Было очевидно, что норвежский ярл испытывает уважение, граничащее с ужасом, к этому молодому дану. Сплюнув на пол сгусток слюны, он в ярости уставился на столешницу. Оскьель, который слышал разговор со своего места напротив, наклонился вперед и что-то прошептал Олаву.
– Что ты сказал? – вспыхнул тот. – Просто обделаться можно, какой ты великодушный, Оскьель!
Ивар Бескостный повернулся к нему, недоумевая.
– Оскьель предлагает мне свою долю сокровищ Маэлсехнайлла, – пояснил Олав Белый. – Будто мне нужны подачки от моего собственного дружинника!
Ивар Бескостный не стал комментировать это предложение. Олав Белый сверлил взглядом воина в меховой шапочке.
– Ты, наверное, надеешься, что я не вернусь, Оскьель, – фыркнул Олав. – Рассчитываешь, что я нажрусь и напьюсь вусмерть на твои деньги, и Дюфлин останется за тобой.
Оскьель заверил его, что даже не думал об этом.
Беловолосый норвежец отпил большой глоток из своей кружки.
– А ты знаешь, – вновь обратился Олав Белый к Ивару, – что именно Оскьель посоветовал мне наведаться к могиле Маэлсехнайлла?
Оскьель посмотрел на Ивара Бескостного, ища у него поддержки. Сейчас помощь ему действительно не помешала бы. Олав Белый почти убедил сам себя в том, что беда случилась по вине пожилого дружинника.
– Это был дурной совет, Оскьель, – осудил его Ивар Бескостный. – За такое не стоило бы наделять тебя властью. Но – что сделано, то сделано. И гэлы хотят видеть на троне тебя. Так и будет.
– Но, – удивленно воскликнул Оскьелль, – ведь это ты…
– Не спихивай на других вину за свои собственные промахи, – резко оборвал его Ивар Бескостный. – Я пришел сюда лишь для того, чтобы успокоить волнения местного населения, которые вы огребли на свою голову. С остальным разбирайтесь между собой.
Он снова отвернулся, предоставив двум противникам буравить друг друга взглядами.
Хастейн, сидевший рядом со мной, рыгнул и откинулся назад. Он был поглощен едой и не слышал развернувшейся между ярлами беседы.
– Теперь неплохо бы поразмяться, – вздохнул он. – Я, пожалуй, вернусь в палатку для раненых, потешусь со служанкой.
– Иди-иди, – одобрил я его решение. – Ибо скоро здесь будет слишком жарко.
– Что ты имеешь в виду?
Олав Белый неожиданно подпрыгнул и, ко всеобщему ликованию, ударил Оскьеля кулаком в лицо.
35
Потасовка развернулась как раз вовремя – все наелись до отвала и нуждались в развлечении, чтобы заполнить паузу в застолье. Когда Олав забрался на стол и пополз к своему противнику, его начали подбадривать резкими выкриками. Он повалил Оскьеля на пол и принялся колотить пивной кружкой. Скандинавы повскакивали из-за столов и обступили дерущихся, образовав круг.
– Раз Оскьелю и Олаву вздумалось подраться, – зычно пробасил Ивар Бескостный, покидая свое место за столом, – пускай их поединок будет организован по всем правилам.
В зал внесли две секиры и два щита. Центральное пространство освободили от скамей и столов. Оскьель скорчил гримасу и выплюнул на пол один из своих желтых зубов. Он взял щит, но отказался от секиры.
– Я не желаю драться, – заявил он. – Но требую объяснений. Чем именно я тебя обидел, Олав?
– Ты плел интриги с целью лишить меня престола, зассанец! – прошипел Олав. Его истощенное лицо до неузнаваемости исказилось от ненависти. – Ты посоветовал мне разворошить ублюдские могилы гэльских королей!
– Я согласился с тем, что это может быть выгодным делом, – отвечал Оскьель. – Но ты сам отвечаешь за принятые тобою решения.
