– Да, я только что слышал, как Брагги Боддасон точно процитировал эти строки.
Хастейн просиял, услышав знаменитое имя.
– Бьёрн Железнобокий упомянул, что Браги в городе. Он выдающийся скальд, хотя со мной ему сложно тягаться.
Я вытащил тяжелый браслет и объяснил, что владелец этого украшения передал последние слова Рагнара Браги Боддасону, тем самым заплатив скальду за их распространение. Приглядевшись, Хастейн узнал браслет.
– Ты утверждаешь, что Рагнара убил Сигурд Змееглазый? Хватило бы ему ума на такое?
– Сигурд – тугодум, но не глупец.
Мое откровение возбудило Хастейна. Он вскочил и, качаясь, направился к выходу из трактира. Я догнал его во мраке ночи на церковной площади.
– Ты куда? – спросил я.
– В «гостиную Рагнара Лодброка», – он указал на ворота епископства. – Пусть змееглазый подонок ответит за все.
– Накануне осады он уехал вместе с Хальфданом Витсерком и Уббе Сыном Любовницы.
Хастейн успел забыть об опасности, нависшей над нами. Он остановился с таким видом, словно получил в лицо кулаком.
– И к чему тогда все это? – заныл он, понурившись. – Завтра нас захватят саксы, и конец.
Я объяснил ему, что к чему.
Десять здоровенных викингов, охранявших ворота в епископство, были навеселе и полны мужества, ведь они тоже слышали историю Браги Боддасона и пили его медовуху. Они рассказали мне, что ярл Ивар ранним вечером прошел на священную территорию и еще не покинул ее. Конечно, я не планировал встретиться с Иваром Бескостным, но его присутствие было мне на руку. Честно признаться, я уже долго размышлял над тем, способен ли рыжебородый ярл прикончить собственного отца. Хотя своими догадками ни с кем не делился. То, что отныне главным подозреваемым становился Сигурд Змееглазый, принесло радость и облегчение, и мне не терпелось поведать Ивару Бескостному всю правду.
Хастейн отправился в тронный зал, где над серебром склонился Бьёрн Железнобокий. Нам могла понадобиться помощь седобородого великана, чтобы убедить остальных сыновей Лодброка в виновности Сигурда Змееглазого. Поэтому я в одиночку продолжил путь мимо епископских построек. Наконец добрался до «гостиной Рагнара Лодброка», но на мой стук в дверь никто не отреагировал. По крайней мере внутри здания.
– Ты ничего не добьешься, юный господин, – прозвучал голос за моей спиной. – Эта тварь на ночь запирает дверь на засов.
Эгберт, лежавший под кустом, с трудом поднялся на ноги. Из-под шлема, отбрасывавшего тень на небритое лицо, торчал крупный кривой нос.
– А где Ильва? – поинтересовался я.
Сакс пожал плечами и глухо заворчал.
– На городской стене, выполняет функции дозорного. Этим мог бы заняться кто-нибудь другой, но нет – дама полагается лишь на свою преданную воительницу. – Он обнажил в злобной гримасе два передних зуба. – И вот мне приходится сидеть в холоде, пока дама развалилась на теплой постели. Сурово все получается.
Я попросил его непременно передать Ильве, что я к ней приходил.
– А что произойдет завтра? – продолжал он ворчать. – Хотел бы я знать. После штурма, успешно проведенного королями саксов, меня примут за скандинава? Зарубят мои же соотечественники? Вот какова благодарность за то, что я остался на своем посту, в то время как остальные давно сбежали? Сурово все получается…
– С этим не поспоришь. Не забудь передать Ильве, что я приходил.
Я отправился обратно через мрачное епископство. Солома свисала с крыш лохматым звериным мехом. Над домами возвышалась каменная церковь Святого Петра, похожая на гигантское спящее животное. Насколько безопасно я чувствовал себя в ночном лесу, настолько тревожным и пугающим мне казался окружающий городской пейзаж. Я скользил вдоль стен с деревянными каркасами, нырял под скаты крыш, а ночь просачивалась в мое существо промозглой моросью. Я прибавил шаг, свернул за угол длинного дома, крыша которого почти касалась земли, и врезался в высокую рыжебородую фигуру.
– А, это ты, – приветствовал меня Ивар Бескостный. – Когда я выходил из ворот епископства, караульщики сказали, что ты обо мне спрашивал. Чего хотел?
Его голос звучал напряженно и нетерпеливо. Он еще многое должен был успеть сделать до рассвета и не желал тратить попусту время. И все же заинтересовался подробностями, когда я рассказал ему то, что ранее поведал Хастейну.
– Браги Боддасон точно повторил слова отца? – переспросил он.
– До малейшего слога.
Я пожалел, что отдал змеиный браслет, служащий уликой, Хастейну, а не Ивару Бескостному, которому теперь приходилось верить мне на слово.
– Сигурд Змееглазый мог побеседовать с Браги Боддасоном, прежде чем отправиться на поиски войска. Ведь они названые братья и имели возможность обсудить, каким образом изменить рассказ, чтобы внушить слушателям-воинам мужественный настрой. Слова Рагнара Лодброка разоблачают его. Эльдфрик перевел их только убийце.
– И тебе! – воскликнул Ивар и прищурил синие ледяные глаза. – Причем ты ничего не сказал мне об этом.
– Лишь потому, что Эльдфрик признался – убийцей был скандинав, один из сыновей Лодброка, – задыхаясь, пролепетал я.
– И ты решил, что это я. – Он пресек мою попытку отрицать предположение. – Я тебя понимаю. На твоем месте я подумал бы так же. Но как мы сейчас можем воспользоваться этими сведениями?
– Ты мог бы отправиться к саксам и сказать, что теперь, когда их невиновность доказана, ты добровольно покидаешь Йорвик, отправляешься на юг и оставляешь Нортумбрию в покое. Союз Эллы с Осбертом ненадежен. Они не доверяют друг другу и поссорятся, затеяв спор о том, кому принадлежит честь бескровной победы над противником.
Лицо Ивара Бескостного приняло упрямое выражение:
– Я не могу так поступить, не утратив уважения моих людей.
Этот ярл-дан был склонен воспользоваться мизерным шансом во время предстоящего штурма, чем проявить нерешительность и выступить инициатором мира.
– Разоблачив интриги младшего брата, ты сохранишь собственную честь и избежишь риска для своей дружины. А затем покинешь Йорвик с миром.
В какой-то степени я тоже мог считаться скандинавом, но мне было горько смотреть на то, к каким последствиям для местного населения, чья кровь тоже текла в моих жилах, привел захват этого многовекового города. Идея предотвратить конфликт между скандинавами и саксами настолько захватила меня, что я не замечал нестыковок в собственной теории.
Но скоро Ивар Бескостный научит меня мудрости.
– Пойдем под крышу, – сказал он, открыв дверь в торцевой стене длинного дома. Мы вошли, стряхнули воду. У противоположной стены вытянутого помещения в очаге тлели угли. Под железными решетками зияли черные как смоль дыры в полу.
– Это темница Рагнара Лодброка! – воскликнул я.
