Только отойдя на порядочное расстояние от дома, я поняла, что было не так. В город пришло море. Обычно такое случается осенью или зимой, после долгих холодных дождей. Весной и летом море обычно вело себя спокойно. Должно было сложиться какое-то особенно неблагоприятное сочетание прилива, ветра и непогоды, чтобы затопить город! Вероятно, не зря наш Фалетрус рассказывал с важным видом, что луна в этом месяце была особенно сильной.
Я с досадой подумала, что если бы не забивала себе голову переживаниями, то заранее смогла бы распознать предвестников наводнения! Ведь все вокруг говорило об этом! Грохот волн, разбивавшихся о берег Дито, был слышен даже с Пьяцетты. Небо над городом отяжелело, а каналы позеленели от морской воды… В любом случае, поворачивать обратно было поздно, так что я решила двигаться дальше. Да и когда еще подвернется такой удобный случай?
В воздухе остро пахло солью, и гниющими водорослями, и сырой штукатуркой, и рыбьими потрохами с рынка. На сваях сидели продрогшие толстые чайки. В водоотводах журчало, как по весне; вода била из люков, проступала сквозь булыжники, так что идти приходилось с осторожностью. Казалось, что мостовая убегает из-под ног. По всей улице раздавался стук: это плотники сколачивали специальные мостки, чтобы люди могли пройти через затопленные кампьелло.
Когда сквозь туман проступили очертания церковной верхушки, звучно и тревожно заголосил колокол. «Может, все-таки вернемся?» – беспокойно спросил Пульчино. Я упрямо помотала головой. Боялась, что во второй раз у меня не хватит решимости. Под ноги выплеснулся узорчатый ковер пены. Оглянувшись, я увидела, как вода заливает мои следы. Когда будем возвращаться, мне придется нанять лодочника или искать другую дорогу.
Узкая улица внезапно окончилась тупиком. Я нерешительно остановилась. Церковь была совсем рядом, но в Венетте редко куда можно попасть по прямой. Старый квартал был весь источен узкими улочками, темными закоулками и проходными дворами. Несколько раз приходилось сворачивать, так как путь преграждала вода. Меня закружило в лабиринте переулков, подвесных галерей и мостиков, переброшенных от одного дома к другому. А колокол уже пробил два часа! Пришлось смирить свою гордыню и попросить о помощи Пульчино.
Пробормотав что-то нелестное о пустоголовых людях, неспособных даже отыскать свой зад без посторонней помощи, Пульчино пересел мне на плечо и принялся командовать со сноровкой заправского лоцмана. Вскоре перед нами выросла колокольня – она вздымалась, как мачта, и в тумане казалось, что вся церквушка качается на волнах, словно пришвартованный корабль.
К этому времени я совершенно запыхалась и дышала, как конь-тяжеловоз. Пульчино, оставив свой пост, снова поднялся в небо. «Вокруг никого», – доложил он, добросовестно облетев вокруг крыши. И добавил с неудовольствием: «Полагаю, тебя собираются убить внутри церкви, как дона Арсаго десять лет назад. Ты все-таки решила идти?»
«Ничего, графа же не добили», – возразила я, храбро поднимаясь по ступеням. На всякий случай нащупала под плащом рукоять кинжала. На паперти никого не было, и в притворе тоже. Церковь встретила меня прохладой и тишиной. Длинные пустые ряды скамей таяли в полумраке, в воздухе еще слышался запах ладана. Все-таки я опоздала!
Выйдя наружу, я обессиленно прислонилась к колонне, разглядывая скромно украшенный фасад. Штукатурка кое-где облупилась, под карнизами, под окнами и в нишах были налеплены фигурки диковинных чудищ. Согласно легенде, они должны были отпугивать от церкви всякую нечисть. Жутковатые каменные морды косились на меня со стены. Я подмигнула самой печальной из них и вдруг ощутила между лопатками два ледяных прикосновения.
За моей спиной между двух колонн стоял Скарпа и мерзко ухмылялся.
– Так это ты?!
Меня охватил страшный гнев, смешанный с разочарованием. Я столько ломала голову над этими таинственными приглашениями! Так надеялась встретить здесь тайного друга кьямати или, на худой конец, врага, а это оказалась всего лишь дурацкая шуточка нашего дурацкого шута!
– Значит, это ты все время звал меня сюда? Но зачем?
– Делать мне больше нечего, – сплюнул шут. – Просто стало интересно, куда это ты намылилась, когда все приличные люди сидят по домам!
– Это дон Арсаго велел тебе следить за мной?
– Вот еще! – ощетинился шут. – Я сам себе хозяин!
– Польщена, что ты так печешься о моей безопасности, – пошутила я.
Неожиданно он разъярился:
– О твоей безопасности?! Да я терпеть не могу мерзких ведьм вроде тебя! Вы без дела тревожите наше море, баламутите воду, всюду сеете смуту… Безопасность! Я бы с радостью вырвал твое сердце и скормил его морренам!
Я прищурилась:
– Ваше море?
Сообразив, что проболтался, карлик умолк, как захлопнулся, но я успела увидеть… Как же я раньше не замечала? Этот каркающий голос, водянистая стынь, проступавшая в его глазах, его злобные выходки и явная неприязнь ко всем подряд… Шут затрясся, пытаясь защититься от моего взгляда. Опоздал, голубчик.
– Вон из моей головы, проклятая ведьма! – завопил он. Казалось, он готов был кинуться на меня, но вместе с тем не мог даже пошевелиться.
– Ты пескатор! Оборотень!
– Наконец-то догадалась, тупоумная колдунья! – огрызнулся шут.
– И ты служишь дону Арсаго?
– Я никому не служу! – яростно оскалился Скарпа.
– Ну конечно, – усмехнулась я. – И этот дурацкий колпак ты носишь исключительно по своей воле. Какой у тебя, однако, изысканный вкус!
Шут опять что-то злобно завизжал, но я не обращала внимания. Пусть его. Чем сильнее он злится, тем больше раскроет свою суть. Я скорее сердилась на свою невнимательность. Скарпа был мне настолько противен, что я никогда не пыталась к нему присмотреться. А наш шут оказался с сюрпризом… Как, интересно, он попал в дом Арсаго? Наверняка скрывался в Венетте, крупно насолив кому-то из живущих-под-волнами. «Морские черти» – исключительно шкодливые твари. Значит, он прятался в городе, а потом угодил в ловушку Арсаго, вероятно, не без помощи того загадочного рыбака, не боявшегося даже моррен.
– Значит, это ты пугал служанок, маячил в зеркалах и разводил плесень по стенам? – строго спросила я.
– А хотя бы и так! – огрызнулся шут. – Ненавижу служанок! Брехливые злобные твари с острыми булавками и гнусными шуточками!
Я не выдержала:
– Если мы все тебя так раздражаем, почему бы тебе не убраться обратно в море?
Он обжег меня взглядом, где за злобой можно было разглядеть что-то другое… Отчаяние. Боль.
– До чего же ты тупа! Думаешь, я торчал бы здесь, если бы мог уйти?! Это все граф, он спалил мою кожу и сказал особые слова! Теперь я заперт в этом уродливом теле!
Ну, положим, в рыбьей ипостаси пескатор тоже далеко не красавец – этакий сундук с хвостом, но о вкусах не спорят. У меня созрела идея:
