Высказав это, она вышла и аккуратно прикрыла за собой дверь. Проскрежетал ключ. Меня заперли в комнате. Оставшись одна, я шумно перевела дыхание, пытаясь проглотить злость, раздражение и обиду. Не дать им воли. Луна, невидимая в сером небе, притаилась за тусклым жестяным светом солнца, но я чувствовала, как ее желтый глаз следит за мной. «Позови их», – подстрекала она.
Нет! Должен быть другой способ! Я дождусь Рикардо. Вернется же он когда-нибудь. Отдам ему письмо его матери. Может быть, вдвоем у нас получится свернуть эту скалу по имени Лоренцо Арсаго. Что бы там ни было, а свадьбе не бывать! «Главное – убрать отсюда Пульчино, – спохватилась я. – Нужно сказать ему, чтобы прекратил поиски и оставил крипту в покое».
Звать пришлось долго, я даже встревожилась. У меня взмокли виски, и пришлось присесть от слабости, прежде чем откуда-то издалека долетел слабый ответный возглас.
«Пульчино! Что случилось?»
«Давно тебя не было слышно, сестренка. Есть хорошая новость – я нашел крипту. И плохая, для равновесия: кажется, мне отсюда не выбраться».
Я вскочила, отбросив стул.
«Что?! Где ты? Я иду!»
Тишина. Ответом мне было мягкое, непроницаемое молчание. «Он обрубил нашу связь нарочно! – догадалась я, холодея от страха. – Чтобы я не сунулась в опасное место, чтобы оградить меня от чего-то!» Ох, Пульчино! Разве кто-нибудь из чаячьего племени поступил бы так?! Это все наша связь, это я виновата… Я принимала как должное, что во мне поселились некоторые черты и привычки Пульчино. Однако я забыла, что магия работает в обе стороны. Точно так же мой друг заимствовал мои мысли и принципы…
Сжав ладонями пылающий лоб, я заставила себя успокоиться. Паникой делу не поможешь. Как его смогли поймать? По нашему уговору Пульчино дежурил возле стеклянного купола на алтане. Вероятно, там он и попался. Чайка, целыми днями крутившаяся возле кунсткамеры, могла вызвать чьи-то подозрения. Значит, поиски нужно начать оттуда!
Толкнув дверь, я вспомнила, что она заперта. Более того, приникнув ухом к замочной скважине, я услышала чье-то сопение и покашливание. Меня не только заперли, но и приставили стражу. Ладно, еще поглядим, кто кого! Новое препятствие только пуще меня раззадорило. Раз в дверь не пускают – выйдем в окно… Я решительно распахнула створки. Над каналом стелился вечер. Соседний дом стоял, погруженный в дремоту, закрыв слепые глаза-ставни. Далеко внизу темнела шелковая гладь воды. Эх, стать бы мне чайкой, взлететь бы свободно в открытое небо!
Увы, небо было пока недоступно. А вот каменная стена, вся в щербинах и выбоинах – вполне. Стянув с себя широкие юбки, я наспех переоделась в мужское платье: рубашка, дублет без рукавов, короткие штаны и чулки. Новая одежда была непривычно тесной, зато давала большую свободу движений. Перекинув ногу через окно, я выглянула наружу. Где-то внизу наверняка дежурил стражник, но его вряд ли заинтересует происходящее на крыше. Его дело – следить за каналами… Отлично! Они хотели запереть меня в клетку?! Ха!
В далеком детстве мне не раз приходилось спускаться по плющу из окна башни. Мои ладони вечно были в ссадинах и зеленых пятнах от травяного сока. Подняться наверх должно быть не намного сложнее… Под окном проходил карниз шириной в ладонь, а недалеко от края стены торчал водосточный желоб. Плюща в Венетте не водилось, поэтому я прихватила с собой декоративный шнур от портьер, сделанный из прочного шелка. Сделав на одном конце петлю, со второй попытки мне удалось захлестнуть ее вокруг шеи каменной горгульи, венчавшей угол алтаны. Крошечными шажками переступив по карнизу, я выбрала удобное место и начала подниматься, цепляясь за каждый выступ и осторожно нащупывая, куда поставить ногу. Главное – не шуметь. И не смотреть вниз. Слуги были заняты поручениями донны Арсаго или улизнули на площадь, чтобы поживиться свежими новостями. Никто меня не заметит. Нужно всего лишь подняться на один этаж, а затем перелезть через парапет террасы – плевое дело!
***
Город, выросший из моря, тем не менее оставался его неотъемлемой частью, и сейчас вместе с морем чувствовал себя неважно. Насупленные каменные дома дрожали, словно корабли, готовые сорваться с якорей. Купола церквей покачивались в загустевшем воздухе, пропитанном солью. Голоса колоколов сегодня звучали особенно тоскливо, заходясь в бессильной тревоге. Дворец дожей был похож на затонувшую барку, перевернутую кверху килем. Над ним, словно волны, угрюмо плыли вереницы туч.
Смутная тревога улиц невольно передавалась жителям, даже при том, что большинство были всецело озабочены смертью дожа и предстоящими выборами. На перекрестках, перед статуями Девы Марии, стоящими в нишах домов, загорелись золотые искорки-свечи – в благодарность за спасение погибающих в морских волнах.
Море издревле пугало своей мощью. Все сущее рождается из воды и после смерти растворяется в ней. Наводнение было старым знакомым врагом, уже много столетий игравшим с Венеттой в прятки. Оно подкрадывалось незаметно – и вдруг набрасывалось на город, стискивая дома ледяными мокрыми руками, превращало площади в озера, отравляло воздух соленой сыростью.
На Пьяцетте вода жадно лизнула камни набережной. Потом плеснула выше, оставляя темные следы и приподнимая пришвартованные гондолы. Никто из взбудораженных новостями людей, расхаживающих по площади, этого не заметил.
***
Добравшись, наконец, до алтаны, я подтянулась на дрожащих от напряжения руках и с трудом перевалилась через парапет. Несколько минут посидела за кадкой с торчавшим в ней кустом жасмина, чтобы отдышаться. Кажется, на алтане никого не было. Мне повезло. Саднили ободранные ладони, ныла ушибленная щиколотка, но в остальном первый этап моей авантюры прошел вполне удачно. Крадучись, я добралась до стеклянного купола и заглянула внутрь. Ничего не видно.
Тем временем сгустились сумерки. Заходящее солнце окрасило дома на одной стороне канала в теплые охристые оттенки, тогда как другая сторона была вся погружена в темноту. Плотная вода казалась свинцово-черной. По ней медленно ползли тяжелые баркасы и хищно скользили верткие гондолы. Изредка доносились выкрики гондольеров. Я осторожно достала кинжал. После нескольких бесплодных попыток, когда я уже взмокла от страха, боясь, что меня застигнут на месте преступления, удалось-таки подцепить лезвием щеколду, запиравшую изнутри одну из створок купола. Окно со скрипом приоткрылось. Для человека щуплого сложения, вроде меня, пролезть внутрь не составило труда. Портьерный шнур был слишком короток, чтобы спуститься вниз, зато на алтане нашелся моток хорошей веревки. Надежно закрепив один конец наверху (не дай боже сорваться!) я стала спускаться, морщась от боли в содранных руках. Нужно было захватить перчатки, но, конечно, я про них забыла. По крайней мере, у меня хватило ума забрать фонарь с алтаны, прицепив его к ремню.
Спрыгнув на пол, первым делом я отхватила ножом конец веревки, насколько могла достать, и обвязала ее вокруг пояса. Вдруг понадобится, мало ли что. Снаружи в кунсткамеру не проникало ни звука. Я словно оказалась на дне озера, заполненного вязкой тишиной. Зажгла фонарь – и он очертил вокруг желтый круг, за пределами которого темнота стала еще гуще и непрогляднее. Таинственно поблескивали зеркала, в которые я по понятным причинам старалась не смотреть. Подозреваю, что в одном из них притаился Скарпа. Ничего, подождет! Светлыми пятнами из стен выступали искаженные лица-маски. Желтые тени от фонаря придавали им еще более жуткий вид. На них тоже лучше было не оглядываться, иначе страх напрочь выметал из головы все здравые мысли.
