И я… я ухожу. Спорить с некромантом страшно.
– Через три дня, Ирби. Таверна у западных ворот столицы. Раньше не приходи, – несётся мне вслед.
Не очень-то и хотелось, гадкий, гадский, мерзкий некромант!
Пользуясь паузой и, наверное, под впечатлением от того, что всё может закончиться в любой момент, я, набравшись смелости, лечу к родным местам. Мне хочется просто увидеть маму, от одной этой мысли сердце заходится то от восторга, то от страха. Может быть, я лечу зря? Может, её убедили, что метаморф – не дочь, подменыш, укравший душу и воспоминания настоящей Верберы… А если и не убедили, получала ли она от меня весточки? Редкие, осторожные… Поняла ли, что это от меня? Может, она уже смирилась с потерей одной из дочерей, и живёт вполне счастливо, стоит ли бередить?.. Тем более, что теперь моя жизнь висит на волоске ещё больше, чем когда-либо.
Я говорю себе, что только посмотрю. Не будет ведь вреда, если я чёрной кошкой пробегусь по въевшимся в память местам? Казалось, что уже и позабыла, ан нет, тело само помнит каждую выбоинку на ступеньках, каждый поворот в коридорах дома…Дом наполнен умиротворением и ленивой тишиной, и на секунду мне хочется остаться здесь любым способом, пусть бы и просто кошкой, я бы даже мышей ловила, лишь бы иметь возможность положить вечером голову маме на колени хотя бы на несколько минут, слышать голоса сестричек и братьев, не просто знать через десятые руки, что у них всё хорошо, а видеть своими глазами…
Ноги сами принесли в комнату, где я раньше жила. Всё осталось, как было. В шкафу – мои платья, теперь уже безнадёжно вышедшие из моды, впрочем, возможно, у них ещё есть шанс стать модными лет через пять-семь. На кровати небесно-синее покрывало, точно такое же, как было, вот только я вижу, что более новое. А на подоконнике – свежий букет из полевых цветов. Какой ещё нужен тебе знак, недоверчивый метаморф, что тебя не забыли, не вычеркнули и ждут?
Мне казалось, что кошки не умеют плакать. Мне казалось, что я сама разучилась лет семь назад…Всего лишь казалось.
К счастью, мамы не было дома, как и всех остальных. Иначе, боюсь, я бы не удержалась. А так я походила ещё по всем комнатам, наведалась на конюшню с частично пустующими стойлами, и, подслушав разговоры кухарки и конюха – оба мне незнакомы, поняла, что вернутся хозяева дома не раньше, чем через неделю.
Ушла, еле удержавшись, чтобы не выцарапать своё имя на мраморном столике в маминой комнате. Ни к чему травить ей душу. Смогу освободиться – тогда и навещу.
Оставшиеся два дня я провела в родном городе, весело и беспутно: обыграла начальника стражи в карты подчистую, бесстыдно пользуясь способностями метаморфа, часть денег даже вернула, поучаствовала в трёх драках и почти соблазнила девицу, с которой мы когда-то враждовали. Почти – потому что не стала доводить до конца. А так я уверена – она бы отдалась, невзирая на наличие мужа.
Вечером третьего дня явилась в названный паладином трактир, прямо в окно его комнаты, улучив момент, когда сам Рравеш отправился вниз. Взяла с кровати одежду, рассудив, что это приготовлено для меня, как и небольшие ботинки возле входа, и только начала одеваться – успела лишь накинуть рубашку, как услышала приближающиеся шаги, принадлежавшие отнюдь не паладину. Шаги прекратились возле двери. Я неслышно отступила в угол и там замерла, настороженно прислушиваясь, хотя, судя по шагам, это женщина, и не особо-то она крадётся…
Дверь отворилась, и в комнату и в самом деле вошла девушка. То ли горничная, то ли подавальщица, а может, и то и другое… И ещё третье: пройдя к постели, девушка стала раздеваться. Скинула передник, тунику, стала расстёгивать блузку, взялась за пояс на длинной тяжёлой юбке… И тут дверь снова отворилась. Застегнув рубашку, я с интересом наблюдала явление второй девицы. Первая была стройная, даже худенькая, вторая – с более пышными формами. Девицы неприязненно уставились друг на друга.
– Ты что тут делаешь? – нарушила затянувшееся молчание первая. – Он меня выбрал!
– Сдурела? Зачем ему твои кости? – отозвалась вторая. – Он точно смотрел на меня!
Я бы лишь посмеялась и забыла, выгнав глупых девиц, но тут дверь отворилась в третий раз… и вошёл молодой парень. И, я готова поклясться, он тоже пришёл с вполне определёнными целями. Скандал между желающими близости с паладином начал набирать обороты, переходя на повышенные тона. Причём, каждый был уверен, что Рравеш позвал именно его. Я дооделась и выскользнула в коридор. Чудно это всё. И явно не к добру.
Паладин-некромант нашёлся на улице. Мерил шагами пустующий в такое время задний двор.
– Ждёшь, пока ещё кто-нибудь подтянется, и выбор станет ещё больше? – вместо приветствия полюбопытствовала я.
Рравеш дёрнул уголком рта – то ли спрятанная улыбка, то ли подавленное раздражение:
– Чёрному надоело ждать следующую жертву, – слишком ровно и спокойно отозвался паладин. – Теперь он зовёт их сам, таким вот образом…
– И что делать?
В ответ Рравеш достаёт из-за пазухи и протягивает мне… анти-магические браслеты. В панике я делаю шаг назад. Метаморф в таких браслетах обречён, это лишь вопрос времени… За что? Зачем?!
– Это для меня, Ирби. Не для тебя. Надень их на меня, – говорит паладин, не трогаясь с места.
Магу в браслетах, прямо скажем, тоже не очень. Их вон даже в Инквизиции не надевают… впрочем, там их не надевают по причине дороговизны и уверенности в охраняющих и защитных заклинаниях… И вообще, теперь, после побега паладина и некроманта, устроенного мной, может, и надевают…Маг в таких браслетах, конечно, не умрёт сразу, но нарушается энергетический обмен, и это больно. Очень больно. А ещё браслеты – вещь именная, привязанная к тому, кто их надел. Рравеш сошёл с ума и не понимает, какую власть даёт мне в руки? Я, конечно, заинтересована в его долгой и несчастливой, очень несчастливой жизни, но пока он в браслетах, он не сможет дёргать за поводок, а если я погибну, то снять браслеты будет почти нереально…
– Ты хочешь, чтобы их на тебя надела я? – ещё раз на всякий случай уточнила.
– Окажи мне честь, Ирби, – невесело усмехается Рравеш. – И постарайся сделать это, не коснувшись меня.
Бормоча про себя, что ни разу не мечтала примерить роль инквизитора, защёлкиваю на запястьях паладина браслеты. И не то чтобы специально медлю, просто задерживаюсь на мгновение-другое, подняв взгляд и растерявшись от того, сколько всего плещется в тёмных глазах Кристиана. И, кажется, ещё больше спрятано, но и от того, что на виду, мне уже становится жарко…
Рравеш притягивает меня к себе и целует. Слишком страстно и горячо. Слишком нежно и в то же время жадно. Всё слишком, чтобы я могла остаться равнодушной. И я бы, наверное, не устояла, но тут во двор выбегают обожатели некроманта, и, увидев, как этот сердцеед целуется с ещё какой-то, не участвовавшей в разборках девицей, преисполняются праведного гнева.
Мы спасаемся бегством, и я не могу перестать хохотать, что, впрочем, не мешает мне бежать быстрее паладина. Несмотря на черноту каждого дня некроманта, о которой говорил Рравеш, мне как никогда верится, что всё в конечном итоге будет хорошо.
