Хлоя что-то проворчала в ответ.
– Надо уметь плавать, – заметил он. – Это всегда пригодится.
– Это говорит человек, который с рождения плавает как чемпион мира.
– Я научился плавать только в восемь лет.
– Так поздно? К этому времени Бенджамин уже отказался меня обучать.
– Я научился на нашем единственном семейном празднике. Наш отец решил научить нас плавать.
От его тона по ее спине пробежал холодок.
Легкая игривость между ними, казалось, ушла. Она заговорила максимально нейтральным тоном.
– Ты быстро научился?
– Нет. Хавьер научился быстро, а я, как и ты, был упрямым и все делал неправильно.
– Нарочно?
Он кивнул.
– Однажды отец так разозлился на меня, что пообещал швырнуть в глубокий омут, из которого мне придется выбираться без посторонней помощи.
Хлое стало тошно. Она наклонилась к Луису и погладила его влажное предплечье.
– Ты поверил ему, – прошептала она, положив подбородок ему на плечо. Она нисколько не сомневалась, что восьмилетний Луис считал, что его отец позволит ему утонуть.
Луис стиснул зубы.
– Хавьер тоже ему поверил. Он потащил меня на пляж. Мы нашли бухту со спокойной водой, и он начал меня учить.
– Вам было по восемь лет? – спросила она, с ужасом думая, что двум таким маленьким мальчикам разрешили гулять самостоятельно.
– Это было безопасно, – настаивал Луис. – Бухта находилась рядом с курортом. Наши родители уехали отдыхать, и мы с братом вытворяли все, что хотели.
Хлоя предпочла не комментировать его слова, а просто поглаживала по руке.
– Хавьер завел меня в море и заставил лечь на спину, а сам придерживал меня на плаву, положив мне руки под спину. Он твердил, что если я могу держаться на воде, то я никогда не утону. Ты не представляешь, как он был напуган, – гораздо сильнее меня. Он плакал и умолял довериться ему. И я ему доверился. Ведь он мой брат-близнец. Кому еще можно доверять сильнее, чем мальчику, который всегда пытался спасти меня?
Хлоя закрыла глаза, стараясь не сочувствовать Хавьеру.
– И ты поплыл, – тихо сказала она.
– Да. Я поплыл ради своего брата. К концу дня мы с ним плавали наперегонки.
– Как отреагировал на это ваш отец?
– Никак. По-моему, он забыл о своем обещании.
– Я рада.
– Я тоже. – Луис глубоко вздохнул, осторожно убрал ее ступни со своих бедер и встал.
А потом он посмотрел на нее холодно и сдержанно, молчаливо говоря, что разговор окончен. Через пару секунд он моргнул, потом широко улыбнулся и протянул ей руку.
– Пошли, дорогая. Если ты не хочешь намочить волосы в бассейне, тогда сделай это в душе.
Хлоя встала, обвила руками его шею и жадно поцеловала в губы. Он запустил пальцы в ее волосы, целуя в ответ, и она почувствовала его неоспоримое возбуждение через толстое полотенце.
Жаль, что ей не удастся поцелуем заставить его забыть о печальном прошлом, которое до сих пор его преследует.
Но когда он подхватил ее на руки и понес на виллу, все мысли вылетели из головы Хлои, и она наслаждалась пьянящим удовольствием, которое получала рядом с Луисом.
Хлоя сидела на пляже, запустив пальцы в мягкий песок, и смотрела на небо. Луны видно не было, зато было много звезд, которые сверкали, как крошечные ослепительные драгоценности.
Ей не спалось.
Через два дня она выйдет замуж за Луиса.
Она лежала в кровати, а он глубоко и ритмично дышал рядом с ней; наконец она разволновалась так сильно, что ей стало трудно дышать.
Она проводила с Луисом все свое время, смеясь и занимаясь любовью. Она смотрела в его карие глаза и чувствовала, как у нее кружится голова.
А потом она вспомнила их разговоры о своем детстве, и у нее сдавило грудь. Детство Луиса было более суровым и печальным, чем она себе представляла. Воспоминания о его жестоком отце теперь приукрашивались ненасытными журналистами.
Как только Луис во всем признался Хлое, он отгородился от нее. Это было почти физическое действие, словно он возвел между ними стену. Луису уже за тридцать, а он до сих пор не женат; Хлоя не сомневалась, что причина кроется в его отношениях с отцом.
Ей не следует интересоваться его прошлым. Она не хотела, чтобы их брак был не просто фиктивным. Ее влечет к Луису, но она не должна терять голову.
– Хлоя?
Повернувшись, она увидела Луиса между пальмами на пляже.
– Привет, – тихо сказала она, и ее сердце забилось чаще при виде его силуэта.
Он подошел к ней. На нем были только шорты и сланцы.
– Я искал тебя.
– Я не могла уснуть, – призналась она.
– Тебе надо было разбудить меня. Ты в порядке? У нее сжалось сердце, когда она услышала беспокойство в его голосе. Луис по-своему заботился о ней.
Она кивнула:
– Мне просто хотелось подышать свежим воздухом.
Он сел рядом с ней и вытянул перед собой длинные ноги.
– О чем ты думаешь?
Она рассмеялась:
– По-моему, обо всем на свете.
Наступило напряженное молчание.
– Я все время вспоминаю свое детство, – произнесла она, не задумываясь о том, что скажет. Она просто хотела выговориться, понимая, что воспоминания, которые накопились в ее голове, как имущество Мариетты на главной вилле, нуждаются в выходе. – Ты помнишь похороны моей матери? Ты увидел, как я плачу, и успокоил меня. Ты меня обнимал и говорил со мной, а я понадеялась, что однажды моя боль утихнет. Ты понял, что я переживаю. Я всегда помнила об этом. Я долго помнила твои слова… Когда Бенджамин рассказал мне об обмане с прибылью от строительства небоскреба, я решила, что ты предал не только его, но и меня, и нашу мать. В тот день, когда ты позвонил Бенджамину и попросил у него денег, я была с ним в больнице. Всего за час до этого нам сказали, что наша мать умирает. Я помню, как он рассказывал тебе эту новость. Я держала его за руку.
Глаза Хлои защипало от слез, она смотрела на неподвижное море – черное и сверкающее под ночным небом.
Сердце Луиса сжалось.
Он проснулся один в постели, и ему стало не по себе. Умом он понимал, что Хлоя где-то рядом, но его душа не могла успокоиться.
Если бы не ее печаль, он утащил Хлою в постель и отвлек от мрачных мыслей единственным известным ему способом.
– После того как мне сообщили диагноз вашей матери, я плохо запомнил дальнейшие события того дня, – произнес Луис.
Брат и сестра Гиллемы были не единственными, кто надеялся на чудо.
