– Зачем ты это делаешь? – спросила она.
– Я все тебе объяснил.
– Нет, ты ничего мне не объяснил. И пожалуйста, сделай мне одолжение и посмотри на меня, когда говоришь со мной.
Он не двигался.
– Я думал, ты обрадуешься.
– Повернись и посмотри на меня, – умоляла она. – Пожалуйста, Луис, просто посмотри на меня. Поговори со мной.
Если бы у нее было что-нибудь под рукой, она швырнула бы это в Луиса, чтобы заставить его повернуться к ней лицом.
Ей необходимо смотреть ему в глаза.
Он медленно повернулся.
Его взгляд был пустым.
– Ты согласилась выйти за меня замуж только потому, что я тебя шантажировал, – спокойно напомнил он, и при этом выглядел как статуя. – Никто из нас не хотел этого брака.
– Мне наплевать на брак. Мне не все равно, что ты отказываешься от наших отношений, не говоря ни слова.
– У нас с тобой нет никаких отношений, дорогая. И никогда не было.
– А что тогда происходило последнюю неделю? Разве у нас не было отношений?
Хлоя видела в его глазах нежность. Она чувствовала нежность в его поцелуях.
Неужели все это было ложью? Неужели ей все это приснилось?
Ей стало не по себе, когда она поняла, что сделала.
Она позволила себе мечтать.
Ее глаза защипало от слез, и она быстро заморгала, чтобы не расплакаться и не унизиться перед Луисом.
– Я не отвечаю за твои чувства, – сказал он ей таким же спокойным тоном. – Мы договорились, что наш брак будет временным соглашением ради сохранения бизнеса и избавления от слухов. Мы с Хавьером…
– Это он? – По ее спине пробежал холодок при упоминании этого ненавистного человека.
Она считала, что Луис не предавал ее брата, подписывающего контракт с измененными условиями, но Хавьер обо всем знал и молчал.
– Поговорив с Хавьером, я понял, что нам с тобой не надо жениться. Я действовал опрометчиво, требуя от тебя стать моей женой. Я должен был думать о деталях, но я рассердился. Твой брат объявил нам войну. – Луис так пренебрежительно пожал плечами, что она сжала кулаки. – Как ни печально, гнев провоцирует человека на импульсивные действия.
Она уставилась на него, пытаясь глубоко вдохнуть.
– Значит, все, что я давала тебе, было напрасно?
– А что ты мне давала?
Она пришла в ярость и сбросила с себя полотенце, а потом развела руки в стороны.
– Я отдавалась тебе!
Пусть он увидит ее обнаженной. Пусть он поймет, что она давала ему то, чего не получал до него никто. Пусть он заметит, что ее сердце колотится как сумасшедшее и как ей тяжело дышать.
Наконец в его глазах что-то промелькнуло.
– О, тебе понравилась эта часть, да? – Она невесело рассмеялась. – Ты хотел этого постоянно. Готова поспорить, ты смеялся сквозь зубы каждый раз, когда мы занимались любовью. Хотя в этом не было любви, да? Для тебя это был просто секс.
– Хлоя… – начал он, но она была слишком рассержена и унижена, чтобы слушать его.
– Ты хотел посмеяться надо мной? Ты забрал мою девственность, играя в придуманную игру?
Он скривился:
– Ты придаешь этому слишком большое значение. Мы не собирались быть вместе всегда.
– Конечно, мы не собирались. Тебе не нужны серьезные отношения, не так ли? Ты очень стараешься скрыть свои чувства и боишься, что кто-нибудь сочтет тебя похожим на твоего отца. Ведь ты этого боишься, верно?
– Как ты смеешь?! – внезапно воскликнул он.
– Нет, как ты смеешь? Как ты посмел заниматься со мной любовью и считать ничтожеством? Как ты посмел успокаивать меня? Как ты посмел со мной откровенничать? Как ты посмел заставить меня мечтать, хотя я давным-давно отказалась от мечтаний? – Она смахнула слезы со щек.
– Я никогда не лгал тебе! – прорычал он, подскочил к ней и встал напротив, высокий, суровый. – Ты сама строила иллюзии. Как мне надо было заниматься с тобой любовью: равнодушно?
– Жаль, что я вообще позволила тебе прикоснуться к себе!
– Но ты все-таки это сделала, не так ли? – Он резко схватил пальцами ее подбородок и уставился на нее с яростью. – Не обвиняй меня в своих желаниях. Мы планировали быстро расстаться. Мы повеселились, я признаю, и мне было очень хорошо, но все закончилось. Я лишь ускорил наше расставание.
Хлоя осознала, что хочет врезать по ненавистной физиономии Луиса, когда ее рука оказалась в нескольких дюймах от его щеки.
Даже изнемогая от обиды и ярости и переживая настоящий кошмар в душе, она не могла заставить себя физически причинить вред Луису. Не после того, как он рассказал о том, что его избивал отец.
Если она ударит Луиса, то станет таким же отвратительным человеком, каким был ненавистный отец Луиса.
Она хотела причинить боль Луису. Но она сделает это по-другому.
Она скорее разорвет свое сердце, чем ударит Луиса в гневе.
Глубоко вздохнув, она опустила руку и, собрав остатки достоинства, посмотрела ему прямо в глаза.
– По-твоему, мы просто повеселились? – спросила она. – Оставь веселье для вечеринок, которые ты любишь устраивать, и для женщин, в чьи кровати ты прыгаешь. Я поделилась с тобой своей душой. Я рассказывала тебе о том, о чем не говорила никому. Я не заслуживаю, чтобы меня вышвырнули как негодного щенка, который больше не нравится.
Произнеся эти слова, Хлоя почувствовала, что теряет самоконтроль. Повернувшись, она побежала обратно в спальню.
И захлопнула дверь с такой силой, что та едва не слетела с петель.
Луис закрыл глаза и протяжно выдохнул.
Через несколько секунд, немного успокоившись, он потер рукой лоб, наклонился и взял полотенце, которое бросила Хлоя.
Луис знал, что она будет потрясена тем, как резко он с ней расстается. Но он не предвидел такой бурной реакции.
Он не ожидал увидеть боль в ее голубых глазах. У него жутко разболелась голова.
Повесив полотенце на плечо, он направился вниз по лестнице на кухню, где налил себе стакан воды и взял обезболивающие таблетки.
Он ни в чем не виноват. Ни в похищении, ни в шантаже. Но, думая об этом, он чувствовал, как от тоски разрывается его душа. Ведь он никоим образом не показывал Хлое, что хочет жить с ней всегда.
Она должна его благодарить. Им лучше расстаться сейчас, до того как она узнает его лучше и поймет, какой он отвратительный человек. Он уже поступил с ней плохо: сначала похитил, а потом шантажировал.
И она вела себя так, словно он обидел ее, так рано отпустив.
Он запил таблетки водой, надеясь, что они избавят его не только от головной, но и от душевной боли.
