Глава 13
Перспектива заработать солидную сумму подвигла Кари слегка пошиковать – вместо того чтобы тащиться в Северный Майами-Бич на автобусе, она связалась с «Убер» и вызвала машину, что обошлось ей в девять долларов двадцать один цент.
Нужный дом располагался неподалеку от канала под названием Змеиный ручей – в районе маленьких аккуратных домиков, владельцы которых в поте лица зарабатывали себе на жизнь. Большинство из них даже могли позволить себе держать в садиках манго и папайю, а то и лимонные деревца.
Этот дом единственный был основательно запущен – номинальным его владельцем считался банк, забравший его за просрочку платежей. Пять лет назад владельца участка как-то прямо посреди ночи арестовала миграционная служба, чтобы незамедлительно депортировать на родину, и с тех пор дом так и пустовал. Обе стороны судебной тяжбы, связанной с участком, категорически запретили друг другу производить там любые ремонтные работы. Во дворе там тоже росло манговое дерево – уже основательно зачахшее и очень нуждающееся в подрезке и подкормке.
Кари обратила внимание на этот дом уже несколько месяцев назад и сразу же переписала себе информацию с выставленного в начале подъездной дорожки объявления о продаже. Договорилась насчет осмотра. Проводил его скучающий банковский клерк, у которого Кари явно не вызвала делового интереса. Впустив ее в дом, он остался сидеть в машине, прикладываясь к бутылочке с шоколадным молоком и барабаня дряблыми бледными пальцами по рулю. Клерк уже успел поделиться со своим начальством соображением, что Кари «в жизни не осилить ипотеку, хоть ты тресни». Нетерпеливо нажимал на сигнал, чтобы ее поторопить.
На сей раз Кари приехала сюда одна.
Прихватила с собой большой флакон с жидкой подкормкой для фруктовых деревьев, приобретенный в «Хоум депо»
[47]. Обвисшая на петлях калитка, ведущая в боковой дворик, была не заперта, и она решительно толкнула ее от себя.
Усевшись на пластмассовый молочный ящик в заросшем заднем садике, Кари осмотрела манговое деревце. Потрогала его. Легкий ветерок слегка касался ее волос, тихо шуршал листвой. Кари полила корни подкормкой из флакона, стараясь не забрызгать ствол – манговые деревья этого не любят.
Женщина, живущая по соседству, как видно, услышала скрип калитки и теперь наблюдала за Кари сквозь дырочку в заборе. Когда она увидела, что та поливает манговое деревце, ее напряженное лицо разгладилось. Высунулась, предложила Кари свою стремянку – на случай, если той захочется заглянуть на чердак. Кари вошла в дом.
В спальне сквозь дыру в крыше ярко светило солнце. Вторая спальня была покрашена только наполовину: безвестный маляр успел покончить только с одной стенкой, но на противоположной у него, похоже, кончилась краска – от начатой полоски под потолком к полу сбегал размашистый зигзаг, под которым валялась окаменевшая малярная кисть. Рядом с ней на пыльном и закрутившемся по углам коврике лежала пустая пивная бутылка. А вот полы, выложенные плиткой, оказались в полном порядке.
Вандалы здесь тоже особо не похозяйничали – лишь на одной из внутренних стен обнаружилась надпись «огилви пацилуй меня в жопу» с накаляканной рядом картинкой, изображающей, судя по всему, этого самого Огилви с ослиными ушами. Судя по высоте, на которой располагалось это художество, просто какие-то детишки баловались. А вот флакончиков из-под крэка и даже пустых упаковок от всякой еды вроде чипсов, слава богу, вроде не видать. Из-под отсыревшей штукатурки ощутимо попахивало плесенью. Комод шатался на перекошенных ножках.
«Просто чудо, а не дом», – подумалось Кари.
А вот на чердаке – беда. Обрешетка стропил основательно прогнила. В углу, над кухней, она нашла какое-то гнездо, сплетенное из травы и обрывков ворсистой теплоизоляции. Присела на корточки, внимательно осмотрела чью-то заброшенную обитель. Крысы? Нет, скорее всего, опоссум – ну да, точно опоссум. Вон запасной выход видно – в дополнение к основному «парадному». В свое время Кари приходилось из опоссумов и супчик варить – когда в доме было совсем уж шаром покати. В джунглях ее обучили готовить похлебку из лесных крыс – уверяли, будто бы она помогает от коклюша, – но потом она выяснила, что супчик из опоссумов по тому же рецепту ничем не хуже на вкус и столь же бесполезен в качестве лекарства. Кари вообще много чего умела. Никакого опыта в настилке крыш у нее не было, но она была уверена, что научиться можно чему угодно.
Несмотря на солнце, на дом вдруг обрушился сильный ливень, барабаня и тарахтя по крыше у нее над головой. Сверкающей на солнце водяной колонной повалился в дом сквозь дыру в крыше. Она подставила руку под струи, словно так его можно было остановить. Через несколько минут ливень столь же неожиданно прекратился. Кари выбежала из дома в садик, над которым курился сырой парок – в надежде посмотреть на радугу. И точно – вон она.
Соседку, миниатюрную и морщинистую, звали Тереза. В Америке она оказалась уже в пожилом возрасте – приехала с острова Ла-Гомера, что на Испанских Канарах. Знание тамошнего языка свиста – «сильбо гомеро» – позволяло ей экономить минуты на мобильнике, когда надо было связаться с сестрами, живущими в двух кварталах. Тереза предложила Кари два спелых плода манго со своего собственного дерева. Заботливо уложила их в ярко-оранжевый пакет универмага «Сейбор тропикал».
Соседи, как охотно объяснила бойкая старушенция, не дожидаясь вопросов Кари, выращивают разные сорта по своему вкусу. Вот кубинцы – Варгасы, к примеру, чей сын учится на дантиста, – предпочитают «прието». «Мадам Фрэнсис» – тот больше любят гаитяне, вроде семейства Тусса вон там, неподалеку, у них дочка тоже учится, только на юриста. Сорт «нилам» в ходу у Видиапати – они из Индии, бухгалтерами в какой-то букмекерской конторе трудятся, а сынок у них недавно медицинский окончил, продолжала она. Семейка с Ямайки совсем упёртая, от всего этого нос воротит, им только «джюли» подавай. «Упёртой семейкой» оказались Хиггинсы, чья дочь работала фармацевтом. Китайцы так и не определились, что им больше нравится, в свой салат из личи любые манго добавляют, у них свое кафе «Кантон», на Сто шестьдесят третьей улице. Старики всегда держали своего сыночка Велдона за полного балбеса, потому что у него одни песенки на уме. На всяких танцульках выступал, под именем рэпера Лав-Джонса. Но Велдон, он же Лав-Джонс, быстро поднялся в их глазах, когда купил собственную закусочную – всемирно известной сети «Папайз», каковое название соседка произнесла на майамский манер – «Папайяз».
Вдруг откуда-то издалека послышался свист – чистый и пронзительный. Он продолжался несколько секунд, постоянно меняя тональность.
– Простите, – извинилась соседка. – Нет ли у меня мешков для пылесоса, говоришь?
Засунув два пальца в рот, она просвистела какую-то музыкальную фразу – так громко, что Кари отпрянула.
– По-моему, я ей уже не раз говорила, – объяснила старушка. – У меня тут не склад. Как нужен мешок для пылесоса – так сразу ко мне! Один и тот же вопрос. Предложила ей прогуляться в «Уолмарт», там этих мешков, что грязи… Хотите купить этот дом? Дай-то Бог! А ваше манго я пока поливать буду, прямо отсюда – шланг аккурат вон в ту дырку в заборе пролезает.
