– Слегка подергайте ее за хвостовые перья – она и развернется, – тихонько посоветовала Кари.
Птенец-переросток еще не избавился от детского пуха. Почувствовав, как кто-то опасливо трогает его за хвост, он моментально развернулся и высунул голову наружу. А увидев кружащих над Птичьим островом сородичей, тут же ракетой взмыл в небо и устремился прямо к ним.
Настроение Кари взмыло на ту же высоту, что и освобожденная кваква, и этот душевный подъем не оставлял ее до тех пор, пока она уже не могла различить, какая из реющих в небе птиц – ее недавний питомец.
Катер начал медленно обходить островок с гнездовьем, готовясь направиться к югу, к месту намеченного фейерверка.
Некоторые пассажиры прихватили с собой бинокли. Один вдруг обратился к капитану, указывая на что-то надкушенным пирожком.
Кари поставила на столик поднос с канапе, и капитан передал ей свой бинокль.
На острове под одним из деревьев висела вверх ногами крупная скопа, запутавшаяся лапами в рыболовной леске. Леску несколько раз намотало на сук, а рядом с несчастной птицей на крючке болталась уже изрядно высохшая рыбина. Скопа слабо похлопывала крыльями. Из разинутого клюва свисал острый черный язык. Огромные когти бессильно хватали воздух.
Пассажиры облепили поручень у борта.
– Ну и когти, охренеть!
– Смотри, рыбу у кого-то украла.
– Ну, больше уже ничего ни у кого не украдет…
– Нельзя тут что-нибудь сделать?
У берега было слишком мелко, чтобы катер мог подойти вплотную. Они находились примерно в пятидесяти ярдах от красноватых мангровых зарослей, окаймляющих остров, – достаточно близко, чтобы различить горы всевозможного мусора, густо усыпающего землю между деревьями.
Имелась у всего этого хлама и положительная сторона – брезгливые любители пикников сюда давно уже даже и не совались. Хоть эти развалы представляли собой серьезную опасность и для обитающих на острове птиц, которые там регулярно застревали или запутывались.
Кари долго смотрела в бинокль на беспомощную скопу – лапы перекручены леской, глаза свирепо закатились, острые крючковатые когти силятся ухватиться за небо. Наверху кружили птицы. Стая ярко-белых ибисов плотным строем шла на снижение, нацеливаясь на кроны деревьев внизу.
При виде замотанной леской птицы у Кари перехватило дыхание. Связана!
И те ребята тоже стояли в воде связанные. Могли только прижаться друг у другу головами, поскольку руки у них были связаны за спиной. Могли только посильней прижаться друг к другу головами, когда щелкнули предохранители и вразнобой ударили автоматы. А потом медленно уплыли вниз по течению, переворачиваясь в воде, а кровь тянулась за ними в водоворотах, словно извивающийся багровый шлейф.
– Я заберу ее, – сказала она капитану. – Если вы немного тут подождете, я ее заберу.
Тот бросил взгляд на часы.
– Мы не успеем на фейерверк. Может, кто-нибудь со станции подхватит тебя потом на моторке?
– Нету сейчас никого на станции, – ответила Кари. – Завтра только придут.
Волонтеры иногда заглядывали на остров, чтобы освободить ставших жертвами мусора птиц, но никакого четкого расписания таких посещений не имелось. Что же касается хищников вроде скопы, то кое-кто и просто побоялся бы иметь с ними дело.
– Кари, вообще-то сейчас у тебя здесь другие обязанности.
– Вы можете просто оставить меня и забрать на обратном пути. Ну пожалуйста, капитан, Хульета вполне и без меня управится!
Он видел по ее лицу, что она все равно сделает то, что намеревалась. И не хотелось ставить ее в такое положение, в котором все выглядело бы так, будто она ему перечит, – это означало бы для нее потерю работы. Через плечо Кари капитан увидел, что доктор Бланко тоже смотрит на него и почти незаметно кивает.
– Только постарайся побыстрей, – сказал капитан. – Если это займет больше двадцати минут, я вызову морской патруль, чтобы они за тобой присмотрели.
Вода – почти идеально прозрачная, глубина у борта катера – примерно фута четыре. У песчаного дна лениво колышутся водоросли, чуть прилегшие под напором приливного течения.
Капитан открыл небольшой ящик с инструментами.
– Бери, что тебе понадобится.
Кари выбрала плоскогубцы и моток изоленты на тканевой основе. И – слава богу! – тут нашлись толстые рабочие перчатки, на случай если придется лезть в горячий мотор. Имелась на борту и небольшая аптечка, не очень-то богатая – рулон марли, рулон плотного бинта, резиновые жгуты да тюбик «Неоспорина»
[86].
Инструменты и аптечку она сунула в пустой переносной холодильник – заодно с полотенцем, позаимствованным у одного из пассажиров, побывавшего перед экскурсией на пляже. Сняла фартук, натянула спасательный жилет. Не снимая обуви, спиной вперед спрыгнула в воду. Вода была градуса двадцать три – двадцать четыре, но сквозь моментально намокшую одежду показалась довольно прохладной. Ноги нащупали дно, водоросли щекотно коснулись лодыжек. Борт катера, медленно поднимаясь и проваливаясь обратно в воду, нависал где-то высоко над головой.
Капитан передал ей вниз термоящик, надежно перевязав крышку веревкой.
С уровня воды мангровые заросли тоже казались очень высокими – они словно стремились поскорей вылезти на множестве своих кряжистых ног из соленой воды обратно на земную твердь.
Песчаное дно залива Бискейн изрыто множеством каналов и канав, оставленных винтами регулярно проходящих одним и тем же маршрутом судов и моторных лодок, и через одну такую подводную «канаву» Кари пришлось переплывать, толкая перед собой термоящик и по-лягушачьи дрыгая ногами. Как хорошо, что на ней надежно облегающие ногу кеды!
Опять отмель. Некоторое время Кари волокла ящик за собой на буксире, но вскоре пришлось поднять его из воды. Она потыкалась в разные стороны, выбирая, где можно выбраться на берег сквозь путаницу мангровых стволов.
Оказавшись наконец под кронами деревьев, опять неуверенно закрутила головой. Ну и где теперь искать птицу? Оглянулась на лодку, и капитан махнул куда-то на юг. Да уж, непростая задачка! Землю сплошь устилал мусор – пластиковые ящики, газовые баллоны, перепутанные рыболовные снасти, детский стульчик, автомобильное сиденье, растрескавшееся от соленой воды, велосипедная шина, дырявый надувной матрас… Большинство этого добра оставил после себя отлив, а как оно вообще попало в море, можно было только гадать: где моторная лодка перевернулась, вывалив в воду все пожитки, где портовый крановщик уронил в воду ящик-другой при разгрузке, хотя подавляющее большинство ненужного хлама наверняка принесло сюда прямо из города – с берегов Литтл-ривер
[87], впадающей в залив по соседству.
