– Пожалуй, не буду я чай. Миз Мора, у меня не получится получить добро на круглосуточную охрану вашего дома, но могу предложить пару мест по программе защиты свидетелей, где вы сможете спокойно пожить и где никто вас не найдет. Можете оставаться там до тех пор, пока…
– Нет. Мой дом – здесь.
– Но можете хотя бы взглянуть на эти убежища – чисто для моего спокойствия?
– Нет, детектив, я уже видела такие в «Кроуме».
– Мобильник у вас всегда при себе, чтобы я мог с вами оперативно связаться?
– Да.
– Я попрошу местных коллег, чтобы они включили вашу улицу в маршрут патрульных объездов. Чтобы постоянно катались тут туда-сюда.
– Хорошо.
На взгляд детектива Роублза, этой золотой предвечерней порой Кари являла собой крайне приятное зрелище – даже несмотря на то, что он ей не нравился. Он так долго оставался один! Представил себе, как его жена сидит сейчас на лавочке в «Пальмире», а солнце играет у нее в волосах… Так, надо срочно двигать отсюда.
– Ганс-Петер объявлен в международный розыск, – сказал он. – Как только его засекут, я вам сразу позвоню. И запирайте двери, – напомнил напоследок.
– С наступающим Рождеством вас, детектив Роублз.
– Feliz Navidad, – отозвался он.
«Ну что ж, теперь она меня вроде хотя бы не НЕНАВИДИТ… а впрочем, какая разница? С какой стороны ни посмотри», – уныло подумал Терри Роублз, направляясь обратно к своей машине.
Глава 43
Ганс-Петер Шнайдер располагал абсолютно всем, что требовалось ему в данный момент. Денег – что грязи: половину от суммы в двести тысяч долларов, которую он выставил за поставку Кари мистеру Гнису и технический надзор за ее «модификацией», уже выплатили ему в качестве аванса. Можно было спокойно использовать студию с душевой – имя его в документах нигде не фигурировало, – а также большой катер, зарегистрированный на какую-то фирму в Делавэре.
Кредитка и мобильник давно уже были в Колумбии, где, согласно договоренности, их время от времени «засвечивала» Палома.
Он уже получил ответную записку от Карен Киф, мастерицы по татуировкам, досиживающей тюремный срок: та выражала согласие сразу после освобождения отправиться в Мавританию и украсить Кари портретами Матушки Гнис, которыми Ганс-Петер предусмотрительно ее снабдил – пусть попрактикуется.
Почистил и смазал мощную пневматическую винтовку «Джей-Эм Стандард», стреляющую специальными дротиками – каждый был заряжен достаточным количеством азаперона
[137], чтобы на несколько часов вырубить любое млекопитающее весом до ста двадцати пяти фунтов.
Ганс-Петер уже знал по опыту, что лучше всего транспортировать связанную жертву в вентилируемом мешке для трупов, снабженном длинными лямками для переноски. В большинстве своем подобные мешки абсолютно герметичны, чтобы наружу не просачивались всякие запахи и телесные жидкости, так что объект, даже если и был еще жив до попадания туда, очень быстро погибал от удушья. Но тот мешок, что припас Ганс-Петер, имел вентиляционные отверстия и был сделан не из пластика, а из однослойной парусины.
Одноразовые пластиковые стяжки повышенной прочности, хлороформ и марлевые пакеты для его применения – все есть, всего в избытке. Все необходимое для принудительного кормления на катере тоже имелось, равно как и футлярчик с его любимыми обсидиановыми скальпелями – мало ли вдруг захочется провести на камбузе яхты мистера Гниса какой-нибудь пикантный гастрономический эксперимент, до Мавритании по морю дорога не близкая…
Ближе к вечеру Ганс-Петер прибрался в комнатах и вылил то, что осталось от Карлы, прямо в унитаз.
Он уже взял напрокат вместительный минивэн, воспользовавшись липовыми документами, и заранее снял с него средний ряд сидений, чтобы без помех уложить мешок с Кари на пол. Вынул предохранитель из цепи питания света в салоне, чтобы не привлекать внимания, когда открываешь дверь в темноте.
* * *
Ночь вступала в свои права. На деревья вокруг Станции морских птиц на Пеликан-харбор опускались стаи скворцов. Два семейства попугаев затеяли перед сном свару, и их недовольные крики заглушали обрывки музыки, доносящиеся со стоящих в гавани лодок. Плывущий над водой голубой дымок нес ароматы жарящегося на гриле мяса.
На маленькой парковке перед зданием станции в своем старом пикапе сидел Бенито – дожидался Кари, чтобы отвезти ее к кузине, у которой она решила сегодня заночевать. Кондиционер в кабине уже сто лет как не работал, так что он опустил оба окна до упора – хорошо еще, что ветерок поддувал с залива.
Крошечная стоянка заросла со всех сторон деревьями, и сгущающиеся сумерки казались здесь еще гуще.
Кари закончила уборку медпункта, простерилизовала инструменты и отнесла сове очередную оттаявшую крысу. Прикрыв глаза, привычно ощутила на лице тугие волны воздуха, когда большая птица подлетела к сетке вплотную, чтобы цапнуть угощение.
Смолить в кабине при Кари Бенито не хотелось, так что он решил по-быстрому перекурить, пока она еще не подошла. Толстым, как банан, пальцем почти в полной темноте он поддел крышку жестянки с табаком. Скрутил сигаретку, лизнул, чтобы склеилась, закрутил винтом кончик. Чиркнул кухонной спичкой.
Едва в кабине пикапа вспыхнул оранжевый огонек, как сбоку в шею Бенито с силой воткнулся коротенький дротик. Он машинально схватился за него, выпустив из губ сигарету, которая, рассыпая снопы искр, полетела куда-то под ноги. Полез в нагрудный карман комбинезона за пистолетом, ухватился за рукоятку, но руль у него перед глазами вдруг странно задрожал, стал расплываться. Немеющей рукой он нашарил было внутреннюю ручку, чтобы открыть дверь, но заряженный сильным транквилизатором дротик угодил прямо в шею, и почти моментально перед глазами захлопнулась тьма.
Перезаряжая пневматическое ружье, Ганс-Петер разрывался между противоречивыми побуждениями. Жутко хотелось растворить Бенито живьем прямо на глазах у Кари – чтобы прочувствовала, так сказать. НУ РАЗВЕ НЕ КЛАССНО БЫЛО БЫ?!
Но поджимало время. Предстояло еще отыскать огромную яхту мистера Гниса где-то на выходе из Гавэмент-кат, встать за ней в кильватер и побыстрей вывезти Кари за пределы территориальных вод Соединенных Штатов, где и перегрузить. Лучше просто перерезать Бенито глотку. Ганс-Петер открыл складной нож. Уже приглядывался, как бы половчей подобраться к открытому окну пикапа, когда в домике станции погасли последние огни, и он услышал хлопок двери и звяканье ключей. К черту Бенито!
Кари уже на подходе.
Подойдя к пикапу, она тихонько напевала под нос «Mi Verdad» Шакиры
[138]. Бенито сидел за рулем, съехав вниз по сиденью и уронив голову на грудь. Кари прихватила для него банку холодной тамариндовой колы. Бенито, который настоял на том, что будет всякий раз отвозить ее домой, частенько задремывал в кабине, когда она выходила к нему на стоянку.
