На острове – ни одной расчищенной дорожки, только узенькие заросшие тропки.
На то, чтобы сгонять вниз за дротиками и отдать якорь – иначе севший на мель катер вскоре унесло бы приливом, – у Ганса-Петера ушли считаные секунды, после чего он тоже спрыгнул в воду. Быстро загнав в ствол новый дротик, на своих длинных ногах он поспешно двинулся вброд к густым мангровым зарослям на краю Птичьего острова, с ружьем в одной руке и фонарем в другой. Пистолет заткнул сзади за пояс.
Нужно было спешить – морской патруль мог в любой момент обратить внимание на перекосившийся на мели катер. Продраться сквозь густые заросли у воды оказалось нелегкой задачей – мешали ружье и тяжелый фонарик.
Спотыкаясь и оступаясь, Кари добежала почти до того места, где недавно сняла с дерева запутавшуюся в леске скопу. Сейчас бы хоть какое-нибудь оружие! Что угодно – дубинку, рыболовный гарпун… господи, да хоть что-нибудь!
Мертвая птица, тоже запутавшаяся в леске. Потом еще одна. Сломанное удилище. Пустая коробка от пива «Миллер Лайт».
Под бледной луной чередой неслись облака, тусклый лунный свет то и дело еще больше тускнел, помигивал, словно пульс.
Тысячи птиц что-то бормотали, ворочались среди густых древесных крон. Кругом пронзительно пищали голодные птенцы, пока родители не успокаивали их, отрыгнув в жадно разинутый клюв полупереваренную рыбу.
Вдоль края мангровых зарослей деловито шагала ночная цапля, высоко поднимая голенастые ноги и то и дело замирая на месте, изогнув змеиную шею и нацелившись куда-то острым клювом. Ночь была полна жизни.
Кари все еще тщетно шарила глазами по земле в поисках кого-нибудь оружия, когда вдруг услышала, как Ганс-Петер с треском проламывается через заросли, – выходит, успел уже выбраться на сушу. Замерла, затаилась за каким-то темным кустом. Вскоре среди веток мелькнула гладкая, как бильярдный шар, голова, подсвеченная призрачным лунным светом. Он прошел совсем близко. Сзади за поясом – пистолет. В ухе – серьга Антонио. Пройдя мимо, вышел на небольшую прогалину, на которой она обнаружила висящую на дереве скопу.
Кари осторожно попятилась дальше в кусты – может, получится обойти его сзади и выхватить пистолет из-за пояса. «Так-так, аккуратней. Потихоньку пробуй ногой землю, прежде чем ступить всем весом. Чтобы ни одна веточка не хрустнула».
Но тут где-то у нее над головой с громкими воплями снялся с дерева попугай, затрещал крыльями, полетел прочь. Ганс-Петер резко развернулся к ней, вскинул ружье с транквилизатором. Хлопок. Как только дротик прожужжал возле самого уха, Шнайдер сразу кинулся на нее. Кари изо всех сил пнула его ногой в ляжку, но он навалился, обхватив обеими руками, повалил, прижал к земле. Руки ее оказались намертво прижаты к груди. Ганс-Петер был очень силен. Намертво захватив ее шею согнутой рукой, другой он уже шарил в кармане – искал запасной дротик, чтобы просто воткнуть его, как шприц.
Вдруг что-то задело ее по лицу – то, что свисало у него с шеи, болталось прямо перед ее глазами, – и она поняла, что это ее крест Святого Петра. Ганс-Петер перехватил ее другой рукой, чтобы залезть в противоположный карман, и в этот момент Кари резко ударила его головой в переносицу. Потом еще и еще. Рука сама поймала болтающийся в воздухе крест, выдернула из него лезвие с перекладиной. Короткое, но и не то чтобы очень! Она ткнула его в мякоть прямо под подбородком, потом еще и еще, почти в одно и то же место, раскачивая клинок из стороны в сторону, проворачивая винтом. Клинок проникал ему в рот, разрывая крупные кровеносные сосуды под языком – собственно, на что-то подобное он и был рассчитан. Шнайдер выпрямился, сел на колени, вцепившись скрюченными пальцами в лицо, разразился кашлем, выплевывая тягучие брызги крови. Извернувшись, Кари выбралась из-под него; он потянулся было за спину за пистолетом, но опять схватился за горло – кровь теперь струилась у него из ноздрей, ручьями заливала грудь, совершенно черная в лунном свете. Вскинул голову и тут же сложился пополам, стал неуклюже отползать. Кари выдернула у него засунутый сзади за пояс пистолет и выстрелила ему в позвоночник. Ганс-Петер привалился к дереву, на котором некогда висела скопа. Сидел спиной к дереву и смотрел на нее в лунном свете. Она смотрела на него в ответ. Не моргая, смотрела ему прямо в глаза, пока он не умер. Тогда Кари подошла к нему и стянула с шеи свои четки с верхушкой крестика.
* * *
Здесь его и найдут, когда придет черед, – найдут представители власти, которых вызовет какой-нибудь любитель наблюдать за птицами, прибывший сюда на лодке. Он все так и будет сидеть под деревом, а на обоих плечах у него будут топтаться грифы, словно темные ангелы, свойственные его натуре, осеняя его своими черными крылами и расклевывая мягкие части его лица; так и будет неподвижно сидеть, оскалив свои собачьи посеребренные зубы, которые отныне ему никак не спрятать.
Небо все заметней окрашивалось в рассветные тона. Гнездовье на глазах оживало. С Птичьего острова Кари уже могла различить силуэт дамбы – огоньки на высоких вышках возле Станции морских птиц на глазах тускнели, как тускнеют звезды с наступлением рассвета. Станции, на которой остались ее учебники, ее пакет с «Вигоро», ее студенческий билет колледжа Майами-Дейд.
Она подобрала пару двухгаллонных пластиковых бутылей – одна уже была с крышечкой, горлышко другой пришлось затянуть обрывком полиэтилена, примотав его леской, – связала их между собой, соорудив нечто вроде спасательного нагрудника. А затем, прошлепав по мелководью и окунувшись в воду, Кари поплыла навстречу новому дню.
Майами-Бич, Флорида
2018 г.
Благодарности
Большое спасибо Бюро квакеров при ООН – за полевые исследования «Голоса девочек-солдат», проведенные под руководством Ивонны Е. Кирнс, доктора гуманитарных наук.
Благодарю также сержанта в отставке Дэвида Риверса из Отдела по расследованию убийств Управления полиции округа Майами-Дейд – за то, что в свое время включил меня в состав слушателей серии семинаров, посвященных специфике подобных расследований, где он выступал в роли преподавателя и составителя учебных планов.
Станция морских птиц на Пеликан-харбор занимается лечением пострадавших птиц и животных, которые после курса реабилитации могут вновь возвратиться в родную среду. Это выдающееся учреждение, служащее высоким гуманным целям, существует только благодаря добровольным пожертвованиям и волонтерам. На станции всегда рады видеть неравнодушных посетителей.
Но больше всего я благодарен самому этому месту – Майами, просоленному, ароматному и прекрасному, в высшей степени американскому городу, который построили и поддерживают в отличной форме люди, прибывшие сюда из самых разных краев, зачастую и просто на своих двоих.
