– Нет, но мне нравится там работать. Мне нравятся мои ученики и коллеги. Может, я просто не хочу уезжать, чтобы работать неизвестно где в Лондоне.
Тут Себ начинает издавать звуки. То, что начинается как слабое бормотание, нарастает, пока не оборачивается полномасштабным ревом. Детская коляска ходит ходуном, когда он размахивает руками и ногами, давая нам понять, что голоден. Я благодарен, что он нас прервал. Если бы дальше так пошло, перебранка переросла бы в полноценную ссору, а мне не хочется устраивать ее перед коллегами Хелен.
Выхватив сына из коляски и прижав его к плечу, я свободной рукой достаю из сумки бутылочку. Хелен сообщает, что идет в туалет. Я люблю мгновение, когда начинаешь кормить кричащего младенца. В этом есть что-то такое честное и непосредственное. Вот он вопит во все горло, а вот уже совершенно довольный и мирный – такое утешение это видеть. Мне жаль, что со взрослыми не так… просто. Или, может, мы сами все усложняем. Наверное, всем нам нужны фундаментальные вещи: пища, вода и любовь.
Так что же делать, если жене выпадает профессиональный шанс на миллион? Встать у нее на пути, потому что не хочешь ехать на юг? Упираться, потому что не хочешь бросать свою работу? Или впустить в свою жизнь огромные перемены, потому что брак состоит из компромиссов? Потому что ее любишь?
Потому что в долгу перед ней, так как ей изменил?
Мы сошлись на том, что проживание в Лондоне ни одному из нас не на пользу. Хелен готова была час добираться до работы, так что у нас появлялось пространство для маневра. Мне хотелось жить в каком-нибудь не слишком претенциозном месте, чувствовать себя комфортно в подходящей школе. На новом месте Хелен будут хорошо платить и предложили возместить переезд, так что и тут вышла поблажка.
Она первой упомянула про Кембридж.
– Расстояние приемлемое, место красивое, подходит для семьи, кругом люди искусства. Идеальный вариант! – воскликнула она, точно на нее снизошло озарение.
Сердце у меня заколотилось, едва она это предложила.
Смогу ли я жить так близко к Стефани?
Нет. Слишком опасно. Даже более чем опасно. Это значило бы напрашиваться на неприятности.
Но… мысль о том, что я все время буду где-то недалеко от нее, наполнила меня огромным счастьем. Неужто вселенная пытается мне что-то сказать? Зачем она подталкивает меня к ней? Боже, можно подумать, я сошел с ума.
Следует ли ей сообщить? Что, если я с ней столкнусь? Что, если я буду с Хелен и увижу Стеф с Мэттом? Надо ее предупредить. Но это означало бы возобновить контакт, а если я это сделаю, мне конец, ведь я не смогу противиться тяге.
И вот пожалуйста, меня окружают коробки, и мебель во всех комнатах громоздится, как блоки в «Тетрисе». Завтра прибудет огромный фургон для перевозок и отвезет нас в наш новый дом в Литтл-Литоне, небольшом городке под Кембриджем. Дом симпатичный, немногим больше того, какой у нас есть сейчас, потому что на юге цены гораздо выше (я месяцами на это ругался, но в конечном итоге пришлось смириться), но это прекрасный дом с тремя спальнями, пристойным садом и гаражом, где я смогу обустроить себе рабочее место.
Я буду скучать по нашему дому. Он старый и разваливается. И вообще я предпочитаю старые дома новым. Они живут и дышат, издают шумы среди ночи, в них скрипят половицы, когда на них наступаешь. В конечном счете я даже полюбил те половицы, которых научился избегать, когда спал новорожденный Себ. Новые здания кажутся немного бесхарактерными. Но, полагаю, надо просто сживаться с тем, что имеешь.
Не знаю, почему это произошло. Совпадение ли, что мы переезжаем в местечко всего в двадцати милях от дома Стефани?
Я чувствую, что надо ей сообщить. Но боюсь, что не сумею перед ней устоять, если это сделаю.
Глава 12
Суббота, 18 сентября 2010 года
Стефани
Поезд лязгает и трясется, приближаясь к Кингс-Кросс. Замедляет ход за несколько минут до платформы, и до меня доходит, что я превратилась в одну из тех, кто вскакивает еще до полной остановки (а я ненавижу таких людей). Но сегодня мне не терпится выйти.
Прекрасное субботнее утро – прохладное, ясное и солнечное. Моя любимая погода.
Идя по проходу, я поглядываю на свое отражение в темных окнах поезда. Мне хочется думать (я очень надеюсь), что выгляжу стильно. Черные сапоги на высоком каблуке, джинсы в обтяжку, черный джемпер с воротником поло. Ансамбль довершает наброшенный на плечи верблюжий макинтош. В качестве аксессуаров я выбрала солнцезащитные очки и бежевую сумочку от «Малберри». Я готова к чему угодно.
Когда я схожу с поезда и иду в конец платформы, сердце у меня пускается в галоп, а шаг ускоряется.
Я глазам своим не поверила, когда Джейми написал мне в прошлом месяце.
Еще больше меня потрясла новость, что он переезжает и будет жить под Кембриджем. Ну, «шок» будет более подходящим определением. Текстовые сообщения летали взад-вперед, что было прекрасно, но странно. Они оставались «дружескими», ни разу не соскальзывали в какие-либо эмоции. Но он написал, что хотел бы встретиться в этом месяце и попытаться поддерживать наши отношения, в чисто платоническом ключе разумеется.
Меня одолевали сомнения. Такое вообще возможно? Казалось возможным, пока нас разделяли сотни миль, но стоит нам очутиться в одном помещении, что-то происходит. Напряжение, электрический разряд, искра… это просто слишком напряженно. Но в конечном итоге я решила попробовать.
Мы договорились встретиться всего на один день в Лондоне. Как друзья.
Точнее, Джейми хотел назначить дату именно на это число – не на наши обычные выходные. Он написал, мол, хочет что-то мне показать. Меня идея заинтриговала, уверена, раз это исходит от Джейми, это будет что-то гениальное.
И вот я тут, скоро его увижу, совершенно вне моей обычной зоны комфорта. Я не знаю, что почувствую, не знаю, что произойдет, но если мы оба решили быть друзьями, то уверена, что мы справимся.
Несмотря на то что мы оба едем из Кембриджа, мы договариваемся встретиться в Лондоне. Если мы поедем вместе и нас кто-нибудь увидит, это вызовет слишком много подозрений, пусть даже мы не делаем ничего дурного. Ну, больше не делаем. Поэтому Джейми сел на более ранний поезд, и я должна встретиться с ним в одиннадцать.
У меня все переворачивается внутри, когда я вижу его.
Он стоит у выхода, рядом с лестницей, где мы и договорились. К тому времени, когда я его замечаю, он уже во все глаза смотрит на меня, улыбаясь так, что у меня возникает ощущение, будто я просто упаду, если он сейчас же не перестанет.
Я подхожу к нему, и мы тут же, без единого слова падаем друг другу в объятия. Так друзей не обнимают: моя рука вцепляется ему в волосы, я зарываюсь в них лицом. Он обнимает меня крепче, притягивает ближе, чем, как мне кажется, обнимал был любую свою приятельницу. Но дальше этого ни один из нас сегодня не зайдет. Таковы новые правила.
