– Так что ты теперь видишь? – спрашивает он, обходя меня и встав со мной рядом.
Не в силах оторвать взгляд от «Поцелуя», я выношу мой вердикт:
– Они совершенно потерялись друг в друге. Они полностью поглощены поцелуем, точно весь мир куда-то растворился. Они забыли обо всем на свете. Это эмоция в чистом виде. Они переплетены, они становятся единым целым. Их лиц почти не видно. И потому тот факт, что они не могут быть вместе, тем более трагичен.
Очнувшись вдруг от этого странного художественного транса, в который почему-то погрузилась, я смотрю на Джейми. А он улыбается мне с гордым видом. Мне становится не по себе.
– Но, говоря о поцелуе, ты кое-что пропустила, – говорит он, ведя вокруг скульптуры, чтобы стать поближе к головам. – Они на самом деле не целуются. Невзирая на название, тут запечатлено мгновение за секунду до собственно поцелуя. Говорят, символ запретности их любви как раз в том, что их губы едва соприкасаются.
– Так, значит, на самом деле это ну… вроде как… «не поцелуй»?
– Да, – отвечает он. – И потому мне так нравится. Но шедевра это не умаляет. Лишь делает его воздействие сильнее. Иногда намного больше страсти, значения и чувственности в том, чего нет, чем в том, что есть. Очень часто самые прекрасные, чувственные моменты – тогда, когда на самом деле ничего не происходит. Скульптура много более романтична и говорит больше, чем если бы, к примеру, изображала просто секс.
– Как рисунок? – спрашиваю я в ответ.
Вид у него становится озадаченный, он явно забыл, что это первое, чему он научил меня на уроке рисунка на том курсе несколько лет назад.
– Ну, помнишь? Иногда то, что перед вами, можно увидеть, только нарисовав вокруг него… когда вы видите то, что в тени? – напоминаю я ему.
– Да, – отвечает он с улыбкой. – Оно самое.
Мы стоим лицом друг к другу рядом с прекрасным шедевром, запечатлевшим обреченных влюбленных и сексуальное влечение, и я не знаю, сколько еще мы можем тут стоять и намеками говорить о том, как их борьба отражает нашу собственную. Нам обоим нелегко. Еще я сознаю, что день близится к концу и что скоро придется возвращаться на вокзал. Ни один из нас не хочет, чтобы день закончился.
– Ладно, – говорит он, возвращая нас обоих из мечтаний, которым ни один из нас не может позволить себе предаваться. – Выпьем на дорожку?
– Конечно! – отвечаю я. После всего случившегося мне чертовски не помешает выпить.
Сидя бок о бок в переполненном баре, мы улыбаемся, смеемся, говорим о серьезном – но не о том самом важном, что нас преследует. В баре так людно, что нас притиснуло друг к другу, наши колени и локти соприкасаются. Это как физическая и душевная пытка. Снаружи спускаются сумерки, в барах вокруг вокзала многолюдно. Мы решили, что сначала сяду на поезд я, а Джейми поедет следующим рейсом. Так будет безопаснее.
Когда приближается время отхода поезда – 18.04, на меня накатывает ужас. Я испытываю большое искушение спросить, нельзя ли нам посидеть подольше, но я знаю, что нет. Мы – теперь друзья, и оттягивание неизбежного просто затруднит нам попытку быть друзьями. Теперь есть правила.
Но, боже, у меня был чертовски прекрасный день! Я практически беспрестанно улыбалась и смеялась.
Туча давящей грусти окутывает нас, когда мы встаем и идем на вокзал. Мы о ней не говорим, но она с нами. Снаружи холодно, снуют люди, так что мы то и дело натыкаемся друг на друга. В конечном счете он предлагает мне руку, и я беру его под локоть. Интересно, вдруг прохожие считают нас парой, видя, как мы спешим, иногда поглядывая на свои отражения в витринах. Мы хорошо смотримся вместе.
Мы входим в зал ожидания Кингс-Кросс и находим мой поезд на экране большого табло. Он отойдет от четвертой платформы через двенадцать минут.
Боже…
По пути к платформе я пытаюсь подобрать верные слова, которые передали бы, как я благодарна, что он приехал и встретился со мной сегодня. Нужно взять верный тон, нельзя перебрать с эмоциями. Мне нехорошо. Вокруг нас снуют люди, что, наверное, к лучшему. Я, вероятно, расплакалась бы, будь мы одни. Я не осмеливаюсь даже думать о том, как Джейми вернется домой к своим жене и ребенку.
Остановившись у выхода на платформу, он поворачивается ко мне лицом.
– Спасибо за чудесный день, Стефани, – говорит он.
– Нет, это тебе спасибо. Это было действительно удивительно. Мне каждая минута понравилась. Особенно болтать об искусстве! – Я выдавливаю улыбку.
Джейми молчит, только придвигается ближе ко мне, обнимает правой рукой за талию, его левая рука поднимается и ложится мне на затылок. Его лицо придвигается к моему так, что наши носы соприкасаются. Его глаза открыты, пристально смотрят прямо в мои. Напряжение таково, что кажется, между нами потрескивают электрические разряды, я осторожно кладу руки ему на грудь. Он очень нежно собирает мои волосы в горсть и тянет их вниз, чтобы мое лицо чуть запрокинулось. Все это время он не отводит от меня глаз, его губы застывают в нескольких миллиметрах от моих, застывают на несколько секунд, но как будто протянулись минуты.
«Не поцелуй».
Мир исчезает, никто больше не имеет значения. Я не вижу, не слышу других людей, мне нет до них дела. Я тяжело дышу, мои пальцы вцепляются в ткань его пальто. Когда он медленно отстраняется, мы оба молчим. Нам незачем говорить. Идеальное прощание, любые слова его только испортят.
Мы улыбаемся друг другу, Джейми остается стоять, а я поворачиваюсь и иду к своему поезду. Я быстро оборачиваюсь посмотреть на него в последний раз, прежде чем подняться в вагон. Он все еще стоит у выхода на платформу, улыбается, и я улыбаюсь в ответ.
Десять минут спустя поезд набирает ход на выезде из столицы, и я извожу себя из-за того, что только что произошло. Словно мало того, что день состоял из вихря изумительных, связанных с Джейми мгновений, те последние несколько секунд окончательно меня доконали. Сомневаюсь, что даже секс бывает настолько интенсивный. Оглушенно привалившись головой к запотевшему окну, я думаю о том, как отличался сегодняшний день от всех других, когда мы встречались. Сегодня все было гораздо невинней и… в миллион раз интимней.
С одной стороны, мы не сделали ничего дурного, с другой, все, что мы делали, дурно.
У меня гудит телефон, и, вынув его из сумочки, я вижу текстовое сообщение. От Джейми.
Меня захлестывает волнение. Я ничего от него не ждала, того «не поцелуя» было достаточно. Сообщение гласит:
«Что у нас есть… то есть. Спасибо за прекрасный день».
И, как всегда, ссылка на YouTube. Кликнув на нее, я оказываюсь на странице с черно-белым видео. Двое мужчин сидят на высоких табуретах, играют на гитарах, поют… и все. Никаких симфонических оркестров, никаких бешеных аккордов. Просто два голоса в гармонии друг с другом. Всю дорогу домой в Кембридж я слушаю через наушники на повторе «Больше, чем слова» группы «Экстрим» и улыбаюсь.
