«Это безобидно», – говорили мы себе вначале. Вероятно, безобиднее было бы, будь у нас интрижка на полгода, когда мы занимались бы сексом каждую неделю, и все само собой выдохлось бы. То, что у нас было, гораздо деструктивнее. Когда сознательно принимаешь решение избегать контактов друг с другом, нужно понимать, что пускаетесь в нечто опасное. В ход идут эмоции, и вам конец.
И почему мы были так глупы?
В конечном итоге необходимо сделать выбор: как много ты способна снести и как уравновесить это с тем, какова будет жизнь без этого человека. В той или иной степени мы все это делаем. У каждого из нас свои привычки и причуды, которые не нравятся партнеру, так ведь? Вопрос в том, до какой степени ты можешь с ними мириться.
На работе в декабре всегда сумасшедший дом. Мало того что мне надо, собственно, работать, так надо еще и разбираться с делами по маминому художественному конкурсу, финал которого всегда устраивают прямо перед Рождеством. А еще надо покупать подарки, а еще мамина годовщина, и всего этого бывает малость «чересчур».
Конец работе три дня в неделю. По сути, я в последнее время работаю на полную ставку.
Как-то в пятницу днем в середине декабря я говорю папе, что поработаю дома и сбегаю в Кембридж сделать кое-какие покупки к Рождеству. Мне нужно немного побыть одной, и мысль о том, чтобы побродить по магазинам под рождественские песенки, кажется очень привлекательной.
Поскольку живу я не в фильме Ричарда Кертиса, то действительность далека от ожиданий: льет дождь, в магазинах слишком людно и слишком жарко, и я забыла зонтик.
Замечательно.
После нескольких часов стресса, невозможности расслабиться, толчеи и боли в руках от пакетов, а еще желания расплакаться, я решаю, что пора подзаправиться в кафе куском шоколадного торта и латте. С волос у меня капает, черное зимнее пальто отсырело. Тут уже вопрос не в достоинстве, а в том, чтобы выйти из испытания живой. Я сижу в кафе, окна которого запотевают, и наблюдаю за парами и семьями, которые явно упиваются праздничной атмосферой. Я же чувствую себя посторонней. Уже без четверти семь, и я решаю, что пора домой. Мэтт выйдет из себя, потому что я еще не вернулась. Он терпеть не может укладывать девочек спать.
Расплатившись, я останавливаюсь в дверном проеме, собираясь с духом выйти под проливной дождь, который неминуемо польет, стоит мне переступить порог. Учитывая сумки, до машины мне бежать минуты четыре самое большее. Я предвкушаю горячий душ по возвращении домой.
Несясь по темным улицам, моргая, чтобы глаза не застил проливной дождь, я застреваю на каждом светофоре. Чего и следовало ожидать.
Стою у обочины, где в пешеходов летят брызги от проезжающих мимо автомобилей и автобусов. От них нигде не скрыться. Внезапно меня разбирает смех от нелепости происходящего. Мотая головой, чтобы волосы не лезли в глаза, я оглядываюсь по сторонам, выжидая, когда зажжется зеленый свет.
И тут я вижу его.
Фигура по ту сторону улицы. Он смотрит на меня сквозь стену дождя.
Джейми.
Я смотрю на него, мимо проносятся машины. Он как будто на расстоянии в миллион миль и в несколько дюймов разом. Я чувствую, как лицо у меня вспыхивает от волнения, смущения, тревоги…
Вот черт! Что, скажите на милость, мне делать?
Наши взгляды встречаются секунд, наверное, на пять. Я не смею улыбнуться.
С кем он? Я не вижу. Он с ней?
Сердце у меня бешено колотится. Мне подойти к нему?
Я вижу, как к нему подходит женщина в объемистой зеленой куртке (на голову натянут капюшон), за руку она держит ребенка… Его жена и сын.
Рядом с тем местом, где стоит Джейми, тормозит автобус, мигает зеленый сигнал светофора. Я перехожу через улицу и все это время отчаянно высматриваю его.
К тому времени, когда я добираюсь на ту сторону, его там уже нет.
Глава 18
Январь 2016 года
Джейми
Уважаемый мистер Добсон!
Благодарим за подачу заявки на конкурс ежегодной премии имени Элейн Карпентер в области изобразительного искусства 2016 года. Просим вас изучить содержащуюся в приложениях информацию. Три работы должны быть представлены на рассмотрение жюри не позднее 15.03. 1.04 вам сообщат, были ли включены ваши работы в шорт-лист финалистов.
Трем финалистам представляется возможность выставить подборку своих работ на выставке в Кембридже в декабре 2016-го. Выставка неизменно привлекает внимание национальной прессы и ряда известных искусствоведов и коллекционеров из Лондона. В результате нашего конкурса и после финальных выставок многие наши участники сделали престижную карьеру. В случае если ваше имя попадет в шорт-лист, основное произведение для выставки должно выставляться впервые, и вы вольны выбирать собственную интерпретацию темы. Также вы должны представить сопроводительное письмо, объясняющее ваш выбор портретируемого. Тема конкурса в этом году «Совершенство красоты в изломанном мире».
Работы на выставке финалистов будут оцениваться жюри из трех независимых судей, специалистов в области современного искусства, включая известного художника Дэвида Нельсона. Победитель конкурса получает премию в размере 10000£, как помощь для развития художественной карьеры, интернатуру у Дэвида Нельсона и может ожидать обширного освещения своего творчества в СМИ.
В жюри первой стадии конкурса в этом году входят:
Майкл Карпентер – муж покойной Элейн Карпентер и генеральный директор «Программные продукты Карпентера»
Ханна Торнтон – лектор по истории искусств из Кембриджского университета
Доминик Джервис – художественный редактор «Кембридж арт ревю».
Поначалу я решил, что письмо попало мне по ошибке. Я не подавал заявку на конкурс. Разумеется, я о нем слышал. С того момента, как мы сюда переехали, я понял, сколь значительную роль играют в этих краях «Программные продукты Карпентера». Эта влиятельная компания ведет большую благотворительную работу в округе, ее вечно упоминают местные газеты, а Майкл Карпентер считается не просто опытным бизнесменом, а еще и своего рода местным филантропом… А также он отец Стефани. Даже решись я действительно подать заявку на конкурс, я никогда бы этого не сделал. Как я мог? Это неизбежно привело бы к контактам со Стефани. Я знаю, что она работает в компании отца, и сомневаюсь, что любой из нас справится с возобновлением знакомства после стольких лет. Это нас сломало бы. И вообще я сомневаюсь, что она захочет снова меня видеть или со мной разговаривать.
Или, точнее, я так думал, пока не получил письмо в последний день перед рождественскими каникулами, через неделю после того, как я увидел ее на улице тем дождливым вечером в Кембридже.
Простой белый конверт пришел с пометкой «Личное». Она не могла не знать, что в противном случае его бы вскрыла администрация школы. Доставая его из своей ячейки, я понятия не имел, что в нем. Оно все изменило. Не знаю, как она выяснила, что я работаю именно в этой школе.
