Жандармы так и не появились, я вообще отметил, что они как-то не особо реагируют в мою сторону, как будто им приказ дали на мои дела закрывать глаза, но всё фиксировать. Больше провоцировать их я не стал. К вечеру вернул пролётки, лошадей, пулемёты и котлы, учения продолжили.
И вот на следующий день после отъезда пришлых, второго августа, когда я завтракал на веранде, в калитку постучались, а вернее, стали ломиться, и хозяйка пустила во двор вестового.
– Ваше благородие, приказано всем со всей поспешностью прибыть в штаб полка! – подбежал он к веранде. Своего коня, похоже, снаружи оставил.
– Что-то случилось?
– Война! Германия объявила нам войну.
– Война? – приподнял я бровь в удивлении, продолжая намазывать на горячие тосты свежее сливочное масло. – Какая неожиданность. Кто бы подумал, что война будет?.. Передай, что я выезжаю немедленно.
Посыльный отбыл, а денщик стал спешно собираться. Впрочем, уже некоторое время всё необходимое и так было в пролётке складировано, что под навесом стояла, так что только мои вещи из комнаты забрал и оседлал мне Ворона. Я пока закончил завтракать. Денщик на пролётке, мой вьючный конь к задку был привязан – так они и покинули подворье. Ему ещё нужно заехать к казакам, где они сняли комнату, загрузить все их вещи и добраться до расположения моей пулемётной полукоманды. Казаки будут ожидать на лошадях неподалёку от казармы.
Сам я уже умчался к штабу полка. Там я обнаружил неразбериху, бегали солдаты, орали офицеры. Явно происходила срочная эвакуация, если судить по тому, как спешно грузилась канцелярия на телеги и повозки. Автомобилей в полку не было, это только те трое пришлых из штаба дивизии на легковом авто прибыли, да и то сломалось, и дальше они на коляске катались, когда мое подразделение проверяли.
В общем, срочные сборы и эвакуация налицо. Когда я забежал в зал для совещания, там уже собрались многие командиры подразделений, но не все, подождать пришлось.
Присев на свободный стул и поправив шашку, я поглядывал на других офицеров в зале. Тут стоял гул разговоров, обменивались новостями, и так как самая неприятная весть – это то, что началась война, то обсуждали именно её. Я больше молчал: о том, что она начнётся, я говорил ещё две недели назад, сейчас-то чего из пустого в порожнее переливать? Больше думал о другом: какими силами мы располагаем в городе и окрестностях, ну и что предпримет комполка, которого в зале ещё не было, как, впрочем, и начштаба. Наверняка на телефонах сидят, запрашивают инструкции у вышестоящего командования.
А если так посмотреть, то в городе частей не так уж много. Полк наш был четырёхбатальонного состава, с разными отдельными и тыловыми подразделениями. Два батальона у границы справа от города располагались. Одному была придана артиллерийская батарея, в которой ранее служил Волков. Слева от города стоял четвёртый батальон, его усиливала пулемётная команда капитана Крутилина, поэтому моё подразделение оставалось в городе единственным. То есть в самом городе располагались третий батальон, разведывательная полурота, штаб, ну и остальные тыловые подразделения. И моя свежесформированная пулемётная команда. Это из армейских частей, которые представлял наш Тамбовский полк.
Но еще с нами соседствовали пограничники. Тут находились штаб бригады, усиленная застава и тылы – едва пять сотен наберётся, да и то половина нестроевые.
Около сотни полицейских на шестидесятитысячный город и с десяток жандармов. Таможенников я не считаю, тем более они уже наверняка собрали манатки и бегут из Калиша.
Вот это всё, что имеется в городе. А перед городом никаких позиций не оборудовано, а граница рядом: пока двигался к штабу, начавшуюся орудийную стрельбу услышал. Видимо, германцы заставы наши уничтожали, переходя границу. Если так посмотреть, уже этим днём они будут в городе, я бы даже сказал, что очень скоро. Могут и к обеду успеть.
Додумать я не успел, в зал просочилось ещё двое: один офицер по связи, второй адъютант полка, – за ними стремительным шагом вошли полковник Молчанов и его начальник штаба. Последний отрывистыми фразами сообщил:
– Господа офицеры, как вы уже знаете, Германия объявила войну России. И теперь наш долг – защитить нашу с вами отчизну. Времени мало, поэтому сообщу: командование дивизии посчитало нецелесообразным защищать город, и нам приказано отступить в глубь страны на соединение с частями дивизии, где будет подготовлена оборона, чтобы остановить германца. Сейчас обговорим, каким порядком подразделения будут покидать город.
Это не заняло много времени, всего минут десять, и когда офицеры начали расходиться, я подошёл к командиру полка.
– Господин полковник, разрешите пока занять позиции перед городом, чтобы дать полку спокойно уйти, потом я проследую за вами.
– Что ж, пусть будет так.
– Разрешите действовать на своё усмотрение!
– Разрешаю, – отмахнулся тот от меня, явно занятый чем-то другим. У него и других забот хватало, не до командира небольшого подразделения, самого молодого и младшего по чину в зале, который сам вызвался войти в арьергард.
Я сразу же направился к начштаба и получил письменный приказ, по которому могу действовать на свой страх и риск для прикрытия отхода полка. Молчанов подписал его, печать поставили, и я, довольный, покинул расположение штаба. Наряды на получение со складов боеприпасов мне уже выдали.
В расположении моего подразделения уже всё готово было, солдаты собраны, лошади запряжены, вооружение и припасы погружены. Тут же стояла пролётка с моими вещами, и на территорию заехали оба казака, я им рукой махнул, въезжая в ворота. Кстати, а я что-то подпоручика Зиновьева не увидел, да и денщика его тоже, остальные были на месте. Спрыгнув с седла, бросил поводья подскочившему рядовому и тихо шепнул казакам, чтобы выдвигались к границе и выглядывали германцев. Увидят, вернутся ко мне с докладом, я пока займусь оборудованием позиций перед городом.
Когда казаки вихрем покинули двор казармы, я громко сообщил своим подчинённым:
– Началась война, которую мы ожидали. Полк уходит в тыл, наша задача – прикрыть отход. Приготовиться к выдвижению! Фельдшер, бери свою двуколку, двух рядовых и езжай в больницу, забери нашего унтера с простреленным плечом, нечего его германцам оставлять. Лучше пусть при нас будет. Каптенармус, бери все свободные двуколки и телеги. Ящики с патронами и припасы перегрузить на остальные транспортные средства, включая пулемётные пролётки, на мою тоже, надо освободить как можно больше места и с этими нарядами получить со складов максимальное количество патронов и припасов. Задача ясна? Подойди, покажу, где нас ожидать… – Я указал на карте место и отпустил выполнять приказ, а сам обратился к командиру первого взвода: – Букин, где подпоручик Зиновьев?
– Посыльного отправили, ваше благородие, тот сообщил господину подпоручику и вернулся. Сказал, что его благородие спешно собирался, там денщик был и евойная жена.
– Ясно, – кивнул я и, подозвав Крапивина, отдал ему несколько распоряжений – тот чуть позже поведёт тыловую колонну.
