Тратить толовые шашки на уничтожение орудий я не хотел. Подозвал двух рядовых посмышлёнее, показал, как зарядить орудие фугасом и забить дуло камнями, глиной и землёй, после чего выдал им длинную бечёвку. И пока они делали то же самое с четырьмя оставшимися орудиями, я пообщался с майором, командиром батареи. Казаки не ошиблись, оставленный в живых офицер был именно командиром, но им просто повезло, я все-таки сделал втык: не стоит больше по внешности судить. Не все генералы толстяки. Почему-то у казаков бытовало мнение, что чем более тучный офицер, тем выше у него звание. Генералы, видать, по их представлениям совсем ожиревшие бочонки. В общем, пленных и раненого командира батареи с простреленным плечом мы оставили, раненых те сами забрали. Тут я поинтересовался у подчинённых, что будем делать с ранеными, те попросили оставить им жизнь, и я не преминул им указать, что это их решение.
Орудия подорвали дистанционно, по одному. Теперь их только в металлолом. А перед уходом подожгли обоз с боеприпасами. Палатки только целые забрали. Ну, и галопом унеслись. Обоз у нас увеличился на три армейские двуконные повозки, кухню, офицерскую коляску, трёх верховых и сотню ездовых лошадей. Пулемётов, к сожалению, у артиллеристов не было, зато все патроны забрали, продовольствие, а личное оружие сложили в телеги со снарядами и уничтожили вместе с ними. От дороги на стрельбу никто не появлялся, а вот взрывы привлекли внимание, станковым пришлось поработать, прогоняя. Вот так мы уходили.
У батареи я также сделал снимки – пленного майора и меня с ним рядом, я хотел себя тоже для истории запечатлеть; взорванные орудия и сидевших пленных под охраной моих солдат. Последние ещё и позировали с серьёзными лицами. Потом у обоза сделал снимок могилы солдата моего подразделения, тут тоже меня сняли, это мой денщик сделал, которого я учил фотоделу.
Уйти я планировал как можно дальше и часть ночи на дорогу пустить. Главное, лошади бы выдержали. Мы ушли от основной дороги недалеко и двигались параллельно ей, потому как по дорогам наступали германцы. Майор много чего рассказал, и хотя у него были карты удобных маршрутов по основной трассе и тому пути, который он должен пройти, а мне известно, какой корпус двигается по дороге от Калиша, всё равно он был в курсе наступления в округе, хотя бы по слухам, которыми со мной охотно и поделился. Точнее, не совсем охотно, но я умею быть убедительным. А то ишь, ряху наел, презрение через губу так и пышет. Думаете, это я офицера склонял к сотрудничеству? Да что вы, я его и пальцем не тронул. Не стоит ронять свою офицерскую честь, не поймут. Я приказал казакам, и те с лёгкостью и удовольствием убедили того всё рассказать. А я в это время, к майору спиной, озером любовался. Рассказал, никуда не делся. Карта летунов тоже помогала, отметки поставил частей, про которые сообщил майор.
Мы двигались часа два, уничтожив за это время за собой два деревянных мостика и один каменный, который я взорвал шашками, благо отлично разбираюсь во взрывном деле. И вот мы встали на отдых, наш кашевар доварил рыбный суп, который до него готовил германский повар, и мы ели и отдыхали. Ездовые лошадьми занимались. Зря я всех тяжеловесов германских забрал, но казаки такие жалобные глаза делали, для них эти здоровяки на вес золота, да и продать сможем, казаки это на себя берут. В общем, если за нами погоня была, мостов-то больше нет, этим и попридержали. Однако я довольно быстро понял, что нас ищут. Батарею нам не простили. В небе появился аэроплан и наворачивал круги. Заметил нас – ещё бы, с таким поголовьем, – приблизился. И воткнулся в землю, когда его из шести стволов срезали: из пяти ручников и доделанного таки в зенитку того МГ, что сняли с другого разведчика. Тут лётчик был один, да и не вооружён аппарат, даже пистолета и документов извлечь не смогли: загорелся.
Я стоял на одном колене и делал снимок расчёта «мадсена», как они стреляют по аэроплану и тот на заднем фоне, оставляя дымным шлейф, падает. Восхитительный кадр получился, редко когда такие выходят, надеюсь, с проявлением плёнки и печатанием фотокарточек я не облажаюсь. Опыта всё же маловато. Ну, и снял сбитый аэроплан, как тот полыхал на поле.
Однако нас нашли, и свидетелей тому, как аэроплан полыхал, должно быть достаточно, так что, собравшись, мы направились дальше, за нами двигались битюги, подгоняемые семью солдатами верхом. Казаки осуществляли головную разведку. Германцы нам так и не встретились, мы пролетели с ходу деревню, странно пустую, и засветло повстречались с нашими войсками, обнаружив впереди не замаскированные и ещё не законченные окопы. К счастью, опознались нормально, и я выехал к командирам. Там майор командиром батальона был, они из двадцать третьего армейского корпуса Второй армии, – к слову, наш корпус входил в состав той же армии. Майору было жутко интересно, как там и что происходит. Он видел, что мы уже встречались с германцами: повозки не наши, кухня. И пока моя команда пробиралась через окопы, размещаясь в тылу батальона, мы с ним пообщались. Описание наших приключений произвело на майора изрядное впечатление. На самом деле он лишь исполнял обязанности командира, настоящий командир батальона в звании подполковника слёг в больницу. Пулемётов у них не было, и майор с надеждой смотрел на наши. Подумав, я выделил ему один «мадсен» под германский патрон и к нему патронов двойной боекомплект. Нам хватит, а здесь нужны. Пока мой унтер учил местного коллегу обращению с оружием, я подарил майору трофейный «люгер», и на этом мы распрощались.
Связи у здешних пока не было, линию ещё тянули, но майор рассказал, что штаб нашей армии находится в Лодзи, это в пятидесяти километрах отсюда, так что, уже в сгущающейся темноте, мы направились туда. Не только чтобы выяснить, где наша дивизия находится, но и решить некоторые свои вопросы. Например, продать интендантам всех трофейных лошадей, этим казаки займутся как посторонние нам люди, деньги поделим. Потом надо сдать в ремонт пулемёт, и обязательно дождаться его, чтобы кому другому не отдали. Также хочу отправить Егора, с ним это уже оговорено, в Санкт-Петербург. Он отвезет в мою квартиру, ключи я ему дам, сундучок с деньгами, полученными от контрабандистов. Заодно в редакцию газету «Русский патриот» передаст наработанный мной за первый день войны материал, там хватит на четыре отличных статьи. Но их еще предстоит доработать, да и фотографии пока не распечатаны, это тоже займёт время. Я надеялся сделать это всё в Лодзи, ведь для оборудования требуется электричество.
Я вот как себе запланировал свои статью. Во всех статьях будет по две-три фотографии для подтверждения рассказанного в них. В конце каждой – анонс новых приключений моей полукоманды, которые ждут читателя в следующем номере. В первой статье дам описание того, как перед войной мой отряд помог пограничникам, снимки я и там делал. Во второй – как мы тот полк встретили, аэроплан сбили и захватили стяг. В третьей – как на перекрёстке войска обстреляли. Обязательно про похороны нашего павшего солдата, на фото – его могила со скорбящими сослуживцами с непокрытыми головами. В четвёртой – как батарею уничтожили и второй аэроплан сбили, а потом вернулись к своим. Ну, и, мол, ждите новых статей от нашего внештатного корреспондента. Вот так вот. Неплохой материал наработал, и он необходим, чтобы показать, как русский солдат воевать умеет, да и для патриотического подъёма это требуется. Ну и про себя не забыл, в каждой статье упомяну поручика Волкова, командира пулемётной полукоманды. Причём на всех фотографиях мои солдаты в касках, и обязательно вставлю пару фото на отдыхе, где они едят из котелков изготовления моего завода. Ну да, я и не скрываю, что провожу скрытую рекламу.
