Позади в городе царила паника, полыхало здание банка, это мои казачки его подожгли, чтобы не сразу выяснили, что там произошло. Армейские части были подняты по тревоге. А взрывы у моста между тем, к моему удивлению, продолжались. Похоже, там наши всё-таки мост под эшелоном рванули, да не простым, а со снарядами. Другого объяснения у меня происходившему не было. Да и те, когда мы подъехали, подтвердили. Они подожгли и на машине погнали прочь. Вроде и ушли далеко, всё равно чуть не сдуло, когда сразу три вагона в огненные вспышки превратились. Мост рванул в тот момент, когда конец эшелона проходил, но для детонации снарядов силы взрыва, видимо, хватило. Там ещё продолжался пожар и взрывы, но мост и эшелон уничтожены. Некоторые снаряды долетали до города, не взрываясь, я видел огненные росчерки в небе. Может, пожар в банке на такой снаряд поначалу спишут?
Как бы то ни было, часть казаков мы в пятый грузовик перевели, германских водителей за руль посадили, а то места мало оставалось с трофеями, и покатили дальше. До рассвета оставалось недолго, а я надеялся до того, как рассветёт, уйти от Гамбурга хотя бы километров на сто.
Мы спокойно добрались до городка Вальсроде, проехали его, дальше Ганновер был, километрах в шести от которого в лесу встали на днёвку. Удобное место, всего несколько хуторов вблизи, и больше нет населённых пунктов. Замаскировав машины, водители провели им обслуживание, а я пообщался с фельдфебелем, тот ещё некоторые сведения выдал, и я пообещал вечером их отпустить, в принципе уже не нужны, и я не хотел показывать, куда мы направляемся. Более того, планировал слить информацию, что идём на Дрезден, пусть там ищут, а мы прямиком, никого не трогая, к швейцарской границе, избавимся от трофеев, а то нервируют, есть опасность их потерять, хотя как пришли, так и ушли, но всё равно жалко. Вот в Швейцарии и приберу в надёжное место. В это время они под дудку пиндосов еще не пляшут, так что тайна вкладов пока работает. Хотя… если кому потребуется, всё что нужно узнает. Единственно, нужно ещё два-три банка взять. Потому как после Швейцарии этим заниматься уже не будем, дальше только диверсии, берём крупный банк и с этим возвращаемся к побережью Балтики и отправляемся к своим. Вот такие планы.
Устроившись под машиной на подстилке, я вскоре уснул, часового у машины с золотом не выставляли, только у пленных: тут все свои, крыс нет.
Проснулись мы часам к семи, я после завтрака подозвал журналиста и Сашку, они одни не в курсе наших дел, и пояснил, что диверсии устраивать, конечно, хорошо, но и о себе забывать не стоит. Мол, предлагаю в следующем городе взять банк, присвоить германское золото и по-честному поделить. Мы находимся в состоянии войны с этой страной, и всё, что тут возьмём, это честно добытые трофеи. После войны они конечно же пригодятся для жизни. То есть уже тут они могут сколотить свой будущий капитал, и неслабый. Доля общая, как у всех, ну кроме меня как командира. Саша, подумав, сразу дал добро, хотя тот, как наследник, и так богатым станет, родители, к сожалению, не вечны, но самому заработать ему было интересно, даже таким способом. А вот журналист думал куда дольше, и всё же тоже дал добро, что всех порадовало. Казаки слушали нас и разразились криками радости. Тогда я рассказал, что в Гамбурге мы уже взяли банк, и сейчас будет делёжка. А пленных отвели подальше, чтобы те не видели.
Весов не было, поэтому по количеству слитков и денег отмеряли. Сначала всё на две части разделили, и мою убрали пока в сторону. Остальные разделили по долям на всех, у нас было пятьдесят три человека, но долей было шестьдесят три. А потому что тому же вахмистру, как моему заму, пять долей, пулемётчикам по две, и тем, кто отличился, давали дополнительные, остальным по доле. Вполне справедливо. Полученные трофеи прятали по вещевым сумкам и рюкзакам. Приспособили даже армейские ранцы, взятые у германских солдат. Так как ящики из-под золота освободились, то я свою долю убрал в них, и ящики сложили в кузове того грузовика, на котором я передвигался. За всеми этими делами уже темнеть начало. Поэтому, оставив пленных – сами развяжутся, – мы выехали на дорогу, машины заправлены, и совершили бросок на сорок километров до Ганновера, где в главном банке города провели практически такую же ночную операцию, один в один. Шесть шашек у меня осталось, я в Гамбурге потратил меньше, чем рассчитывал, и тут тоже четыре, потом загрузили трофеи, получилось чуть больше, чем в Гамбурге, и всю ночь двигались, почти шестьсот километров проехали, и уже днём оказались в Швейцарии. Да, мы так, махом, с двумя дозаправками, доехали до границы, пограничный пост объехали стороной, казачки нашли тропку, и мы, проехав границу, тут с этим на удивление просто было, вернулись на дорогу уже в Швейцарии.
Найдя окружённую соснами лощину в стороне, я остановил колонну и велел организовывать долговременный лагерь – дня три я буду отсутствовать. До Цюриха тут километров пять, решу дела, и вернусь. Все мои трофеи лежали в одной машине, моя доля теперь состояла из полутора тонн золота в слитках, около семидесяти килограмм в золотых монетах, драгоценности и разные векселя из депозитария, драгоценные камни, ну и наличность разная. Миллионов шесть в марках, и ещё пять в другой валюте. Русские рубли, к слову, я не брал, поменял на марки, казачкам те тоже без надобности, что они у нас с ними делать будут? Банки их на рубли неохотно меняют, пока война идёт. Так что сменял, даже часть золотых монет использовал, чем привёл казаков в отличное настроение, золото есть золото, а те избавились от ненужной им бумаги. Так что марок у меня теперь четырнадцать миллионов. Всё забрал.
Перед уходом я переоделся: мы по пути один магазин готовой одежды ограбили, качество так себе, но ходить можно. Всё же не военная форма. Ну, и созвал казаков. Вот я какую им информацию выдал: при возвращении, после того как мы банк уже для России возьмём, их, скорее всего, обыщут, не утаили ли что, это меня не тронут, а они могут потерять свои трофеи, вот я и предлагал кому-нибудь из казаков отправиться со мной, двум-трём, положат средства в банк, ну а после войны их заберут. Те час судили-рядили, пока я переодевался, у грузовика замазывали армейские обозначения, да и номера тоже – они были нанесены по трафарету, а не навесные, – и вот что мне озвучили. Мол, за их доли тревожиться не нужно, они уже придумали, как всё сделать так, чтобы при них осталось и до родных дошло в станицах. Нашего журналиста я попросил про банки не писать, это не для общественности, да и вообще стоит держать язык за зубами, чтобы чего не вышло. Так он тоже отказался долю передавать. Посмотрев на других, и Сашка решил сохранить. Я лишь махнул на это рукой, потеряет, будет уроком.
Вот так и получилось, что я ехал дальше один. Крутить тугой руль, конечно, тяжело, но я справлялся, хотя изредка и морщился от вспышки боли при резком движении. Машина была хорошо гружённой, но это ничуть не помешало мне доехать до Цюриха: страна не участвует в войне, так картинка прям райская, спокойно вокруг и тихо. Для начала я снял номер в гостинице, загнав машину на охраняемую стоянку. Мне выделили каретный сарай, где я ее и запер. Документы у меня дворянские были, загранпаспорт не спрашивали, он был, но в нём отметки о пересечении границы не было. Хорошо, что хватило дворянского документа, оформили на три дня. После этого я направился к дорогому портному, всё же моя нынешняя одежда для будущих дел не подходит. Купил готовый костюм, к счастью нашёлся моего размера, туфли, шляпу, тут без них не ходят, и отправился в банк. Самый крупный в Цюрихе. Там же предъявил копию дворянского свидетельства, оно, между прочим, на двух языках, русском и французском. Знатоки языка тут были, подтвердили, что это не подделка. После этого я арендовал в банке сейфовую комнату. Не во всех банках есть такая услуга, тут в Цюрихе всего с шесть таких наберётся, как мне удалось узнать. Меня провели к директору, как крупного клиента, он и рассказал. Сейфовую комнату я снял на пятьдесят лет, платил германскими марками, миллион ушёл, а это, поверьте, много, но договор составили. После этого я перегнал грузовик к банку, загнал на задний двор, и оттуда четыре кассира, других не допускали, перенесли все ящики в мой сейф. Размеры он имел четыре на четыре метра, два с половиной потолок, у двух стен стеллажи. Носильщики наверняка догадались, что в ящиках. Никто свинец хранить в сейфе не будет, значит, золото, но пусть свои догадки держат при себе. Все ящики без маркировки – Сашка часа два ножом соскребал ее, поэтому теперь ящики безликие. Пусть гадают, откуда трофеи.
