А Чимбик то и дело ловил себя на том, что прикосновения этой женщины и тихий шёпот у самого уха стягивают на себя всё его внимание. Репликанту приходилось прикладывать усилия, чтобы уловить суть очередного комментария, вместо того чтобы просто раствориться в звучании женского голоса.
Несмотря на все изъяны, обличённые безжалостной Эйнджелой, сержант никак не мог отделаться от навязчивой мысли, что не отказался бы так пожить. И дело не в изобилии и хорошей пище, которой он отдавал должное при каждом удобном случае, а в бесконечных возможностях стать кем угодно. Он и его братья были лучше, умнее и сильнее большинства тех, кого Чимбик видел. Сержант никак не мог отделаться от мысли, что репликанты распорядились бы всем этим с большим толком. Без ненужных скрытых смыслов, пыли в глаза и ложных слов. Они бы достигли… Чего могли или хотели достичь его братья, Чимбик не знал. Но был уверен, что уж они бы распорядились временем и ресурсами с куда большим толком.
Если бы только у них появился шанс…
Проводив взглядом тучного мужчину, которого сопровождали сразу две ослепительные красотки, сержант задал неожиданный вопрос:
– Мэм, простите, а в чём смысл вашей профессии? Ну…
Он замялся, стараясь наиболее корректно сформулировать мысль.
– Я вижу состоятельных – если правильно понимаю – людей, у которых много денег и власти, недостатка женщин не наблюдаю… Зачем куртизанки, мэм? Что им мешает жениться?
Вопрос Эйнджелу не смутил. Она лишь пожала плечами, привычным уже движением приблизила губы к уху репликанта:
– Кому что. У кого-то нет времени на серьёзные отношения. Много нервной работы, постоянные разъезды и большие деньги – плохое сочетание. Нет времени узнать друг друга получше, много желающих получить мужа ради его денег.
Чимбик честно пытался вникнуть в смысл сказанного, но недостаток опыта не позволял осознать всё в полном объёме. Знания репликанта в области института брака ограничивались лишь инструкциями и методичками. В них сообщалось о сильной эмоциональной связи между членами семьи. При подавлении бунтов репликанты использовали этот фактор для достижения максимального эффекта психологического воздействия на противника.
– С куртизанками всё просто, – продолжала негромко говорить Эйнджела, касаясь плечом плеча сержанта. – Ты платишь, они приходят и уходят, когда тебе удобно. Никаких претензий, никаких капризов, никаких обид, никаких сложностей. Чистое удовольствие.
Звучало просто и в достаточной мере ясно. Сержант – как и любой репликант – имел базовые знания о рыночных отношениях и понимал принцип «оплата услуг». Но тогда вставал вопрос: если подобные услуги являются нормой, то почему существует оскорбительный термин «шлюха», которым обозначают представителей данной профессии?
Чимбик не заметил, как перевёл взгляд с толпы на лицо Эйнджелы. Просто в какой-то момент понял, что сидит, молча уставившись в её глаза.
– Прошу прощения, мэм, – смущённо пробормотал он, отворачиваясь. – Задумался…
Чтобы хоть чем-то отвлечься, он схватил со стола чашку и поднёс к губам. Чашка оказалась пустой, причём сержант не мог вспомнить, когда её выпил. Хвалёная эйдетическая память дала сбой. Досадливо крякнув, репликант вернул чашку на стол, выученным у девушки жестом подозвал официанта и, пока тот торопился к клиенту, спросил:
– Мисс Эйнджела, если услуга представителей вашей профессии является нормой, то почему тогда постоянно всплывает термин «шлюха»?
– О-о-о, милый, – со странной улыбкой ответила ему Лорэй. – Для этого необходим экскурс в историю. Ты знаешь, что проституцию называют древнейшей профессией?
– Нет, мэм, – признался сержант, проникаясь уважением к столь древнему и почётному ремеслу. – История не входила в наше обучение. Получается, что оскорбления вызваны завистью к высокому статусу?
В ответ на это предположение Эйнджела оглушительно расхохоталась, вызвав удивлённые взгляды окружающих.
– Ты неподражаем, – аккуратно утерев выступившие от смеха слёзы, выдохнула девушка. – Зависть к статусу… Нет, милый, шлюха – это оскорбление, обозначающее того, кто продаёт себя за деньги. Причём, помимо очевидного значения, есть и другое. Любой, кто идёт против своих убеждений, гордости или чести ради платы, шлюха.
– Не понимаю, – признал поражение репликант. – Если пользоваться услугами – норма, то почему тогда оскорбляют того, кто их оказывает? Если же это аморально, то зачем тогда пользоваться? А воспользовавшись – оскорблять? Простите, мисс Эйнджела, я совсем запутался… Либо я что-то упустил, либо люди… лгут? Но зачем?
– Людям нравится думать, что дурны не их желания, а те, кто их исполняет, – пожала плечами Эйнджела и перемешала соломинкой остатки коктейля в бокале. – Им так проще.
Сержант попытался как-то увязать услышанное в логическую цепочку, но потерпел крах.
– Не понимаю, – наконец признал поражение репликант. – Почти ничего не понимаю. Это бессмысленно. Ведь от этого у них ничего не изменится. У действия должны быть цель и смысл. А тут их нет. Или я опять что-то не так понял?
– Не ты один, – неожиданно утешила его Эйнджела. – Мир вообще странное, противоречивое, безумное и несправедливое место. Понимать его нужно ровно настолько, чтобы выжить.
Слова прозвучали пугающе-цинично из уст молодой красивой женщины, которой следовало радоваться жизни.
– Знаете, мисс Эйнджела, – после долгой паузы произнёс сержант. – Чем больше вы рассказываете про этот мир, тем меньше он мне нравится. Здесь кругом ложь и бессмыслица.
От мрачных мыслей сержанта отвлёк голос, радостно провозгласивший:
– Мисс Гарм! Какая встреча!
Сержант вскинулся и рукой попытался закрыть Эйнджелу, вспоминая все крепкие выражения, подхваченные у инструкторов. Расслабился, дефектный, перестал ситуацию контролировать… По возвращении загонят на тестирование и спишут к чёрту. Если вообще возвращение состоится с той частотой промашек, которые он стал допускать в последнее время.
Мысли о дефектности выдуло напрочь, стоило увидеть, кому принадлежал голос: господин Атакующее Копьё во всей красе стоял, сияя улыбкой. Несмотря на демонстрируемое дворнягой дружелюбие, у сержанта зачесались кулаки – так захотелось подойти и двинуть по этой самодовольной роже. Чтобы только зубы веером разлетелись.
– Господин Таллон, – выпрямившись, кивнул Чимбик. – Добрый день, сэр.
Репликант схватил чашку, чтобы занять руки – так велико было желание убить этого человека. Причина этой ненависти ускользала от понимания Чимбика. Ведь если подумать – что Ланс сделал? Ничего. Начал человеческий обряд ухаживания, или как там у дворняг это правильно называется. А судя по тому, как говорила с ним мисс Лорэй, Атакующее Копьё ей интересен. Наверное, она считает его красивым. Не то что искусственного урода с отметиной на роже.
Поднявшееся было настроение вновь рухнуло куда-то к нижним палубам лайнера. Репликант бросил быстрый взгляд на Эйнджелу и с горечью увидел расцветающую на лице девушки улыбку.
