За прошедшие годы Вадим сделал с Ратмиром множество проектов, но в общении их, по сравнению с первым днем не добавилось ничего. Впрочем, «общение» едва ли было верным словом – в лице Ратмира, когда он слышал заданный ему вопрос – а задать вопрос было единственным способом заставить его что-то сказать, – не менялось ничего, ни единым движением ни лица, ни тела он не выказывал того, что вопрос был услышан, все так же он продолжал неподвижно смотреть куда-то в пространство, все так же продолжая серьезно и неотступно размышлять о чем-то своем, чужие слова падали в него как в бездонную пропасть, без отклика и эха – оставалось только ждать. Ответ неизменно следовал – иногда через длительное время, иногда через совсем небольшое – но ровно тогда, когда вопрос был со всех сторон обдуман, препарирован и выпотрошен, ответ содержал ровно то, что было заложено в вопросе, и ни слова больше. И ничего больше не происходило, словно ответив, он просто возвращался внутрь себя, к своим непрерываемым мыслям, туда, где шла какая-то неотступная, нечеловечески сосредоточенная, жизненно важная работа. Он не читал книг, не смотрел фильмов, не замечал людей вокруг себя, в Интернете заходил только на хакерские форумы, где, впрочем, ничего не писал, а только читал, никогда ни с кем не заговаривал первым. Лишь иногда что-то происходило – происходило тогда, когда вслед за ответом на заданный ему вопрос он через некоторое время неожиданно говорил еще что-то – говорил видимо в тех случаях, когда вопрос, по какой-то неизвестной причине, проникал глубже, чем обыкновенно проникали другие вопросы, и тогда эти краткие, отрывистые фразы, вопреки сухой технической сути вопросов, порой оказывались неожиданно яркими и образными. О жизни Ратмира вне работы Вадим, в силу многолетнего сотрудничества с ним, знал чуть больше чем остальные, но в сущности почти ничего – уже давно Ратмир перебрался в Москву, где жил где-то в районе Лосиного острова, в съемной квартире, хотя, с учетом размеров его гонораров, давно мог бы купить свою. Самым удивительным было то, что с некоторых пор он жил там не один – как-то раз Вадим случайно увидел ее – маленькая тихая девочка с челкой, похожая на испуганную птичку, в разговоре – они перебросились несколькими фразами – она вела себя совершенно обыкновенно. Как они общались с Ратмиром и какой была их внутренняя жизнь, Вадим не мог себе даже представить. Зная Ратмира много лет, Вадим порой ловил себя на том, что при всей глубине пропасти, лежавшей между ними, он уже давно невольно относится к Ратмиру как к другу или, более того, как к близкому человеку – в силу того единственного обстоятельства, что трудно относиться иначе к человеку, который за все время ни разу тебя не подвел. Как бы то ни было, Ратмир был нужен ему сейчас. Решить без него задачу, стоявшую перед ним, было трудно. Практически невозможно.
Повинуясь какому-то неожиданному импульсу, Вадим встал с кровати. Типичный, впрочем, случай, усмехнувшись, подумал он. Не так уж радикально отличается Облако от какого-нибудь замысловатого зарубежного устройства, в секрет которого надо проникнуть и которое воспроизвести – во славу безопасности Отечества или во имя повышения сверхприбыли лучших – и наиболее возлюбленных – его сынов. Разница состоит лишь в том, что это устройство – или как его ни назови – предстоит не повторить, а уничтожить – в тех же целях. И еще в том, что произведение это не зарубежное, а отечественное. Забавно, подумал он, вскрывать отечественные устройства и системы мне пока еще не приходилось. И в этом специфика. Ибо все отечественное – по крайней мере, в большинстве случаев – имеет одну отличительную и, как правило, малоприятную особенность – оно непредсказуемо. И именно в силу этого обстоятельства, в отличие от предыдущих проектов, гарантировать или даже с уверенностью предсказать положительный результат в данном случае невозможно.
Очнувшись от своих размышлений, внезапно увидев в черном оконном стекле свое отражение, Вадим отошел от окна. Занять себя чем-нибудь до прихода Али, подумал он, придумать себе какое-нибудь чертово занятие. В каком-то смысле до настоящего времени все как-то неправдоподобно хорошо идет – гораздо лучше, чем можно было предположить, – самое смешное, что в этом абсолютно все, кто мне встречается, мне помогают. Ну так делай и дальше все, что делал, двигайся как двигался, не уходи из колеи – лишь бы все так было и впредь, лишь бы это состояние продлилось подольше. В поисках занятия, он взглянул в сторону книжного шкафа; подойдя, он только сейчас заметил, что большинство в нем составляли книги, имевшие музыковедческую тематику. Наугад взяв объемистый тяжелый том, он бегло полистал его – это было капитальное сочинение «Полифонические структуры и гармонические построения в произведениях Мясковского». Закрыв книгу, Вадим проверил себя, пытаясь осознать, в состоянии ли он воспроизвести хотя бы одну мелодию из произведений Мясковского, однако понял, что эта задача выше его сил. Поставив книгу на полку, он подошел к телевизору и, оживив его с помощью старомодного массивного пульта, сел в кресло перед ним. Переключая каналы, он не сразу осознал, что показалось ему странным – в пакете местного кабельного телевидения не было федеральных и вообще каких-либо известных ему программ – изрядно натрудив палец, он нашел некоторые из них в самом конце списка. Остальные были какими-то странными – видимо, не имея возможности получать обычный набор по спутниковым каналам связи, местная кабельная сеть вынуждена была брать контент из каких-то иных, не вполне понятных источников. Невольно заинтересованный, Вадим щелкал пультом – на одном из каналов шел монгольский сериал о Чингиз-хане, на другом – видовая программа о флоре и фауне Огненной земли, на третьем – учебный фильм о сборке и обслуживании отечественного миномета «Василек». Найдя на одном из каналов художественный фильм, чем-то невольно привлеченный, Вадим остановился на нем.
Средних лет мужчина, откуда-то из средней Европы, то ли из Румынии, то ли из Венгрии (фильм шел с синхронным переводом), приезжает на какой-то средиземноморский курорт и встречает там молодую женщину с другого конца Европы, кажется, из Португалии. Почти с первого взгляда они чувствуют страсть друг к другу, секс следует как удар молнии, целиком поглощенные друг другом, ни на минуту не расставаясь, они проводят отпущенные им несколько дней, при этом он естественно не знает португальского, она не знает венгерского, но оба они знают английский – одинаково плохо. Все, что они в состоянии сказать, это простейшие фразы – «I love you», «You are beautiful», быть может, две-три других. Но ничего другого и не нужно – в неизбежный день расставания – еще в облаке солнечного чувства – они разъезжаются по своим городам, обменявшись адресами электронной почты – в твердом намерении за предстоящие месяцы расставания выучиться языкам друг друга, чтобы познать друг друга полностью. Идут будние дни, и несмотря на заботы повседневности, оба они упорно учат чужой язык, и уже пишут друг другу на нем, и из писем этих узнают друг о друге – и друг друга – все больше, вот уже почти нет преград, и уже почти свободно летят между ними их мысли и движения душ. И постепенно, шаг за шагом, они вдруг начинают понимать, что, по сути, они совершенно разные люди, и душевно их почти ничего не соединяет – то, что интересно ему, не интересно ей, и наоборот, и каждый видит внутренний мир другого – вовсе не пустой, а напротив, по-своему интересный, и глубокий, но вовсе не такой, какой был бы близок им и побуждал к сближению. Приближается день встречи, и они летят на тот же курорт, ожидая и боясь встречи, не зная, чего ожидать от нее, секс разумеется следует, и на это время они забывают обо всем, но вот наступает отрезвление, и они смотрят друг на друга – и надо произносить какие-то слова, и они говорят, и о чем-то друг другу рассказывают, пытаясь за что-то ухватиться, но брошенная было нить провисает, разговаривать не о чем, разговаривать трудно, разговаривать почти уже невозможно и, предчувствуя неизбежный, дикий, нелепый конец, оба они замолкают в растерянности. И вдруг странная мысль озаряет его, и он говорит ей – давай говорить по-английски. И что-то меняется мгновенно, оковы слов и лишнего знания сброшены – словно солнечный луч внезапно блеснул в комнате. Она смотрит на него и говорит ему «I love you», и он смотрит на нее и говорит «You are beautiful», и словно по мановению волшебной палочки, в единый миг воссоздается чудесный, сказочный мир прежних дней, и не думая ни о прошлом, ни о будущем, взяв друг друга за руки, они идут к морю.
