Прикрывая глаза ладонью от солнца, мужчина приветливо кивнул Вадиму.
– Рады вас видеть снова. А мы тут, подумав, решили принять участие в праздничной церемонии. Не хватало, как легко видеть, только вас.
– Рад, что мы пришли вовремя, – Вадим чуть обернулся к Ратмиру, – это мой друг Ратмир, а это… – он чуть скосил глаза на петуха, – это Петя.
Мельком взглянув на петуха и ничего не сказав, мужчина поверх плеча Вадима снова бросил взгляд на толпу.
– Что-то вы в какой-то странной компании, – сказала худощавая девушка, – это я про птицу вашу.
Стараясь светски улыбнуться, придерживая у груди петуха, Вадим вынужденно повел свободной рукой.
– Всякие бывают обстоятельства. Так уж все сложилось.
Чувствуя, как люди и предметы вновь слегка поплыли перед глазами, сделав чуть заметный шажок, чтобы переждать это, он осторожно оглянулся на людей за спиной.
– Ликующий народ наполняет площадь. Типичная картина для финала какой-нибудь драмы в духе классицизма.
Мельком проследив за его взглядом, на мгновенье задумавшись, мужчина с готовностью остро кивнул.
– Скорее для рекламного ролика или флэшмоба. В наши дни кратчайший путь к результату – будь то финансовому или репутационному – у человека, работающего со словом, лежит через продукты медиа – в этом в наше время состоит магистральный путь развития словесности. Что касается литературы, то она поспешно устремляется по пути, проторенному симфонической музыкой – симфоническая музыка не умерла, она существует – в виде вставок в саундтреки, в подзвучки рекламных роликов, в композиции рок-групп, но кто и когда в последний раз хотя бы случайно слушал симфонию современного автора? При том, что они существуют, и пишутся новые, и даже где-то исполняются – но мы никогда не узнаем, кем и где. Такая же участь ждет и литературу. Тексты типа fiction останутся – на соответствующих интернет-ресурсах, в виде сценариев к кинофильмам и сериалам, в виде дневниковых скриптов блогеров, но чем дальше, тем меньше отыщется молодых людей, готовых написать роман. Романная форма не умрет окончательно, отдельные издания по-прежнему будут достигать высоких тиражей, однако эти релизы в гораздо большей степени будут сгустком информации и раздражителями нервных окончаний, нежели средоточием эмоций и индивидуальных размышлений, как это было раньше, что делать, таков тренд, к которому следует приспосабливаться, в конце концов, это закономерно, слово – всего лишь одно и притом не самое выразительное из видов мультимедийных данных, как ни жаль, но этот факт осознается нами на настоящий момент достаточно отчетливо.
Он, с удовольствием улыбаясь, развел руками.
– Что, впрочем, ничуть не мешает нам гулять и наслаждаться погожим солнечным утром.
Вадим недоуменно посмотрел на него.
– А сейчас утро?
– Да, шесть утра.
Пережидая новый наплыв головокружения, пытаясь сразу осмыслить слишком многое, Вадим растерянно посмотрел на мужчину.
– Так что же, литература умерла?
На секунду задумавшись, мужчина свободно пожал плечами.
– Она не актуальна. Она осталась одна в опустевшем пространстве, она не стала хуже, но она посылает сигналы, которые некому принимать. Опять-таки, что делать, новые времена, новые сигналы.
– Да ладно вам, – сказала худенькая, – умерла, не умерла, хороший день, солнце включили, радуйтесь, чего еще. – Присматриваясь, она приподнялась на цыпочки. – Смотрите, кажется, артисты приехали.
Налетел ветер, вдали, у другого края площади показалось несколько трейлеров; торопясь, к ним подбежали рабочие, по быстро уложенным мосткам скатывали ящики с аппаратурой.
– Праздничный концерт будет, – вглядываясь, сказала худенькая, – еще полчаса назад мэрия на пейджеры сообщения рассылала. А потом еще, говорят, ярмарка.
Стоя на одной ноге, поправляя туфлю, кустодиевская девушка проследила за направлением ее взгляда.
– Это какая? Та, что обычно у речки?
– Не знаю. Но какая-то, говорят, будет.
– Ну ее, – махнула рукой кустодиевская, – сколько раз там была, одна ерунда самодельная, народные промыслы. Ничего дельного не купишь.
– Ну, может, в этот раз лучше будет, ради такого случая.
– Ну, ради случая, если только. Может, сарафанчик летний какой-нибудь недорогой себе подберу. Кто мог подумать, что понадобится еще когда-нибудь.
– Давайте подойдем к сцене поближе, – сказала худенькая, – а то потом не проберешься уже.
– Сейчас, – кустодиевская живо оглянулась, – только мороженого схожу себе куплю. Что со мной творится, сама понять не могу – страсть, как мороженого хочу. С самого утра мечтаю.
Быстро добежав до лотка и расплатившись, вернувшись с эскимо, она сняла обертку, налетевший ветер шевельнул голые ветки деревьев, тени забились на земле. Вдали на сцене включили магнитофон, тяжелый аккорд прокатился по земле.
Массы людей сдвинулись, словно что-то давящее прогнуло воздух.
Глядя на кустодиевскую девушку, прижимая к груди петуха, Вадим улыбнулся ей.
– Как ваш кот встретил перемену обстановки? Вы его гулять-то выпускаете? Может, ему солнечные ванны будут полезны?
Словно неожиданно сдернутая с мысли чем-то привычно докучливым и досадным, кустодиевская девушка, встрепенувшись, быстро поморщилась.
– Кот… – она живо покрутила головой, – что-то решать с ним надо. – Она вздохнула. – Наверно, все-таки усыплять его придется. В конце концов, если невозможно окончательно вылечить животное, то чего и ему, и мне мучиться, а то и так извелась вся, деньги тоже уходят немалые, тоже важно, между прочим. Ну и нервотрепка эта вся. Не может же это бесконечно длиться, в самом деле.
– Ты на этого кота больше нервов, чем на себя, потратила, – сказала худенькая, – пора уже и для себя немного пожить, для разнообразия, уже сколько лет все только и слышим «Прошенька» да «Прошенька».
– Ладно, – кустодиевская девушка, снова летуче морщась, махнула рукой, – проехали.
Сложив ладонь козырьком, Аля посмотрела в сторону зажегшейся огоньками сцены.
– По-моему, что-то начинается уже.
Худенькая девушка обернулась.
– Ну что, пойдем?
Опустив руку, Аля, улыбнувшись, кивнула ей.
– Сейчас. Мы вас догоним.
Быстро проводив взглядом двинувшихся через толпу мужчину и двух девушек, она вновь повернулась к Вадиму.
– Слушай, – большими глазами снизу вверх она серьезно взглянула на него. – Раз ты тут, и все такое. Ну, во-первых, я рада, что ты здесь, ты как-то пропал неожиданно, так что привет. Ну ты сделал все свои дела? Хорошо. Так вот. Я хотела с тобой поговорить.
На мгновенье осекшись, она покосилась на стоявшего чуть поодаль Ратмира.
