– Хм. – Он задумчиво потер рукой подбородок. – Ну, у меня редко получается поваляться в постели, – ответил он. – Поэтому для начала я поваляюсь в постели.
Николь изо всех сил старалась не представлять его голым на смятой постели. Не получилось.
– Потом у меня будет долгий, неторопливый завтрак и, возможно, прогулка. Затем я поплаваю в озере и устрою себе пикник.
Ксавье смотрел куда-то вдаль, и у нее сложилось впечатление, что он действительно наслаждается тем, о чем говорит. При этой мысли у нее потеплело на душе.
– После обеда я поиграю в теннис, а потом поем в городе.
– По-моему, здорово, – сказала она с усмешкой. – И когда ты в последний раз так жил?
– Мне кажется, никогда. Я всегда был слишком занят на работе или исполнял свои социальные обязательства.
– Ой, как жаль!
– Да, наверное, ты права. – Он пожал плечами. Несколько секунд оба молчали.
– Когда ты в последний раз пел перед кем-то? – спросила Николь, нарушая тишину.
– Никогда. – Он покачал головой.
– В самом деле? Никогда?
– Я не люблю быть на публике, – категорично заявил Ксавье.
– Ну ладно. А каким умением тебе хотелось бы обладать?
– Предсказывать будущее, – уверенно ответил он.
Николь понравился его ответ. Он четко указывал на желание Ксавье полностью контролировать любую ситуацию.
– За что ты больше всего благодаришь судьбу? – спросила она.
Он долго молчал, потом произнес:
– За здоровье, богатство и счастье.
– О чем ты никогда не шутишь?
– О деньгах, – сразу ответил он.
– Есть ли что-то, о чем ты всегда мечтал, но так и не получил? Расскажи мне об этом, а потом скажи, почему ты еще этого не получил.
– Хм. – Пауза. – По-моему, я делаю то, о чем я мечтал. Я хотел управлять собственной компанией и жить в этом доме.
– Хорошо. – Она улыбнулась. – Какое твое самое большое достижение?
– Тот же ответ. Моя компания и мое проживание в этом доме.
– Расскажи о счастливом воспоминании из школьных дней.
Ксавье мгновенно помрачнел, отвел от Николь взгляд и натянуто ответил:
– Я сейчас не могу думать об этом.
Было что-то душераздирающее в том, как он это сказал, но Николь решила на него не давить. Она видела, как напряглись его плечи.
– Это может быть что-нибудь по-настоящему глупое.
– Я не смогу ответить прямо сейчас, – строго произнес он, словно говоря ей, что она должна оставить его в покое.
Ладно. Она вернется к этому вопросу в другой раз. Сегодня ей не хочется разрушать достигнутый ими прогресс. Но что-то все-таки заставило ее задать следующий вопрос:
– Какие у тебя теперь отношения с матерью?
Как только Николь решила, что Ксавье не ответит, он сурово посмотрел на нее и положил руку на спинку дивана. Ксавье уставился на нее в упор, решив не уклоняться от ее вопроса. Возможно, надеялся, что она наконец оставит его в покое, если он ответит.
– Честно говоря, я плохо ее знаю, – сказал Ксавье. – Сейчас мы редко общаемся. Она никудышная мать. Я не был желанным ребенком.
По крайней мере, это то, что я однажды услышал из разговора своей тетушки с подругами. Видимо, мой отец убедил ее оставить ребенка, но близости между нами никогда не было. Хотя мои отношения с отцом были ничуть не лучше. Его постоянно отправляли работать за границу. Он был дипломатом. Моя мать часто ездила с ним, а меня оставляли здесь, в Англии, в школе-интернате. Вероятно, они хотели мне добра, но мне было неуютно.
По выражению его лица Николь поняла, что на самом деле это имело противоположный эффект. Неудивительно, что Ксавье так привязан к этому дому. Похоже, это единственное место, где он когда-либо чувствовал себя в безопасности. Она не представляла себе, каково жить вдали от своей семьи.
У Николь было так много хороших воспоминаний о детстве; без них она чувствовала бы себя неполноценной. Некоторые из них были случайными, но все равно имели для нее много смысла. Они помогли ей вырасти и сформироваться как личности. Она знала, что всегда сможет вернуться домой к своей семье, где ее защитят и обласкают.
– Я подозреваю, они считали, что я просто помешаю им жить своей жизнью, – продолжал Ксавье, в его взгляде читалось беспокойство. – Тетушка говорила, что они слишком любили светскую жизнь. – Он помолчал, словно решая, стоит ли говорить дальше. – И они изменяли друг другу.
– Ой. Мне жаль это слышать. Должно быть, тебе было так неспокойно, – тихо сказала она.
Он снова посмотрел на нее, выражение его лица смягчилось.
– Я был не в восторге от этого. Но ведь жизнь не идеальна, верно?
– Верно. – Она улыбнулась.
Снова наступило напряженное молчание. Они посмотрели друг на друга, и Николь почувствовала необычное притяжение между ними.
– Далее? – Ксавье нарушил молчание.
– В каком смысле? – Она немного растерялась.
– Будут еще вопросы?
– Да. Если бы ты неожиданно умер сегодня вечером, ты пожалел бы о том, что чего-то не сказал кому-то?
– Хм, я не знаю, – задумчиво ответил он. – Наверное, я сожалею о том, что у меня не было возможности рассказать моей тетушке, как я ценил ее заботу. Неизвестно, что со мной было бы, если бы не она.
На глазах Николь выступили слезы.
– Я рада, что она у тебя была. Похоже, она была удивительной женщиной.
– Да, удивительной.
Сморгнув слезы, она смущенно спросила:
– Когда ты последний раз плакал перед кем-то?
Он нахмурился, избегая ее взгляда:
– Я не привык лить слезы.
– В самом деле? Ты никогда не плачешь?
– Не у всех на глазах. – Он поерзал на месте и скрестил руки на груди. – А в одиночку я плакал давным-давно.
– Ну ладно. – От его ответа она почувствовала тупую боль в груди. Как ужасно, что Ксавье не желает выражать свою печаль перед кем-то другим.
– А я все время плачу перед людьми, – сказала она с самоуничижительной усмешкой. – После этого я всегда чувствую себя лучше, хотя иногда смущаюсь. Я плачу почти по любому поводу.
Он напрягся, словно ему было действительно неудобно, и взглянул на часы, будто желая убежать от разговора.
– В любом случае, Николь, это было интересное мероприятие, – сказал он. – Но сегодня мне правда надо работать.
– Хорошо. – Она смотрела, как он встает с дивана, чувствуя удовлетворение.
Итак, она узнала его немного лучше.
