Возвращение домой было таким же роскошным и удобным, как поездка на остров, если не считать странной напряженности между Ксавье и Николь, которой раньше не было. Они очень осторожничали друг с другом с тех пор, как договорились не заниматься сексом снова. Казалось, они ходят на цыпочках вокруг бомбы, которая может взорваться, как только они расслабятся или допустят ошибку. И это заставляло их относиться друг к другу с преувеличенной вежливостью.
К тому времени, когда они вошли в дом в Хэмпстеде, Николь была полностью истощена от нервного напряжения.
Казалось, она совсем не отдохнула.
Ксавье тут же извинился и куда-то ушел. А Николь снова оказалась одна на кухне, приготовила себе еду и задалась вопросом, будет ли ее жизнь прежней.
Она пришла к выводу, что это очень маловероятно. Особенно теперь, когда она узнала, каково заниматься любовью с Ксавье Маккуином. Ей так понравилось быть с ним. Он оказался намного лучше всех ее прежних мужчин. Он точно знал, как доставить ей наибольшее удовольствие, и был невероятно внимателен к ее желаниям. Она никогда не испытывала ничего подобного. И она хотела большего. Намного большего.
При мысли о совместной жизни с Ксавье в течение года, когда придется постоянно подавлять сексуальное напряжение, пульсирующее между ними, ей стало тошно. Да они просто свихнутся от желания. Им лучше всего уступить своим физическим потребностям до того, как они разведутся. В любом случае через год они просто наскучат друг другу.
Отказавшись прислушаться к голосу разума, который посоветовал ей не рисковать, она решила положиться на волю случая. Ксавье привык контролировать свои решения, поэтому предложение о новой близости должно исходить от него.
А она подождет.
Чтобы не сойти с ума от раздумий, Николь отправилась в свое кафе, чтобы проверить, как там идут дела.
После короткого отсутствия она испытала потрясение и загрустила, когда увидела, до чего кафе стало потрепанным и захламленным. Если раньше она не хотела ничего менять, то теперь решила, что пора обновить интерьер. Ей надо перестать бояться будущего и позволить себе наконец двигаться дальше.
Настало время перемен.
Прошло еще два дня. Ксавье поздно приходил домой по вечерам и разговаривал с Николь все жестче и формальнее. Но в конце концов она устала это терпеть.
– Ты опять будешь относиться ко мне как к мебели? – разочарованно проворчала она утром третьего дня, когда Ксавье пришел на кухню, налил себе кофе и вежливо кивнул, прежде чем выйти на улицу.
Он повернулся и осторожно поставил кружку на ближайший стол. Он слегка расплескал кофе, словно у него дрожала рука.
– Это не так, Николь, – тихо сказал он, глядя на нее с мучительным выражением лица.
У Николь екнуло сердце, но она решила не поддаваться на провокации. Им надо выяснить отношения. И чем скорее, тем лучше.
– Послушай, я поняла, ты не хочешь со мной физической близости, – продолжала она. – Но я бы предпочла, чтобы ты признавал мое присутствие в доме. Мы можем быть друзьями?
На его подбородке учащенно подрагивала жилка.
– Дело не в том, что я не хочу с тобой физической близости, Николь, – начал он, идя в ее сторону. Его плечи напряглись, в глазах вспыхнуло разочарование. – Я этого хочу.
– Хочешь? – прошептала она, удивляясь страсти в его голосе и напряженности в его взгляде.
– Да, – уныло ответил он.
– Ой, ну, понятно.
– И мысль о том, чтобы видеться с тобой каждый день, не имея возможности прикоснуться к тебе и зная, как нам хорошо вместе, сводит меня с ума. – Он прерывисто дышал, словно пытался сохранить самообладание.
Николь ликовала, понимая, что сводит его с ума от желания. Не задумываясь, она шагнула к нему, не в силах бороться с инстинктом, и решила выяснить, что он будет делать.
Они уставились друг другу в глаза, их дыхание участилось, а тела напряглись.
Ксавье стал действовать первым. Подойдя, он запустил пальцы в волосы Николь, потянул ее к себе и поцеловал в губы. Его поцелуй был жадным и полным страсти, которую он сдерживал с тех пор, как они в последний раз прикасались друг к другу.
Он тихо прорычал, когда Николь обняла его руками и крепче прижалась к нему, чувствуя его возбуждение.
Она прервала поцелуй, чтобы снова посмотреть ему в глаза и удостовериться, что оба думают одинаково.
– Ты же говорил…
– Я знаю, что я говорил, но на этот раз я не буду сдерживаться, – проворчал он и нахмурился то ли от облегчения, то ли от разочарования. Его глаза сияли от удовольствия.
Николь не сдержала улыбку:
– Хорошее решение. Значит, мы будем необузданными. Мы оба взрослые люди. Мы знаем свои цели и не стремимся к обязательствам.
– Ты правда в это веришь? – Выражение его лица стало предельно серьезным.
– Да, – так же серьезно ответила она. – Я не шучу, поверь мне.
Он крепко обхватил руками ее спину и прижал Николь к себе. Внезапно его хватка ослабела, словно он о чем-то задумался.
– Но мы должны быть разумными, поэтому с сегодняшнего дня будем пользоваться презервативами, – сказал он.
Николь кивнула:
– Я согласна.
Сейчас ей совсем не хочется забеременеть и сильнее усложнить себе жизнь.
Глава 11
Принцип «Морского боя»: поразите своего противника в самое сердце.
Ксавье начал опаздывать на работу. Вчера вечером он отнес Николь в постель, а утром с огромным трудом заставил себя подняться и заняться делами.
Это, безусловно, того стоило. Вся его неудовлетворенность и разочарование, а также сводящее с ума желание, из-за которого он не мог сосредоточиться на работе, полностью испарились в тот момент, когда Ксавье позволил себе сдаться и делать то, что он желал сделать после ночи на Корсике.
С тех пор как он и Николь пересекли запретную линию, они уже не могли вернуться к платоническим отношениям.
Он верил, что все будет хорошо. Они поговорили о сексе и поняли, что условия их сделки остаются прежними. Их физическая связь будет продолжаться до тех пор, пока они не разведутся.
Теперь, думая о том, что Николь ждет его дома каждый вечер, Ксавье испытывал совсем другие чувства.
Он даже стал возвращаться домой с работы раньше, с нетерпением ожидая возможности провести с ней вечер, съесть ее замечательную еду или увидеть ее удивление и одобрение, когда он сам решал приготовить ужин.
Жизнь с Николь казалась ему полноценной и очень приятной, ничего подобного у него никогда не было.
Она умела расположить к себе Ксавье парой правильных слов и улыбкой и очаровала его своей позитивностью и тихой радостью. Через несколько недель ему начало казаться, что он наконец живет той жизнью, которую всегда хотел вести.
