22. Лифт
Вот вам небольшая загадка. Как-то раз одна женщина решила попасть на работу не как обычно, а на общественном транспорте. Она взяла телефон и определила свои точные координаты. Все прошло гладко и вполне удовлетворительно, несмотря на частые остановки. Женщина вышла и снова заглянула в телефон. Широта и долгота ее местонахождения совершенно не изменились. Как такое возможно?
[303]
А вот разгадка. Женщина работает в высоком офисном здании и, вместо того чтобы подняться по лестнице, поехала на лифте. Никто не относит лифты к общественному транспорту, хотя, по сути, они им являются. Лифты ежедневно перевозят сотни миллионов пассажиров, и в одном только Китае каждый год устанавливают 700 тысяч лифтов
[304].
Площадь помещений в самом высоком здании в мире — небоскребе Бурдж-Халифа в Дубае — составляет более 300 тысяч квадратных метров. В блестяще спроектированном здании Сирс-Тауэр в Чикаго — более 400 тысяч
[305]. Представьте, что такой небоскреб поделили на части — 50–60 невысоких домов. Теперь окружите каждый фрагмент паркингом и соедините их все дорогами, и у вас получится бизнес-парк размером с небольшой городок. Работа стольких людей в огромных компактных зданиях возможна исключительно благодаря лифту.
Точнее, благодаря безопасному лифту. Лифты существуют давно; в основе их конструкции лежит очень простой принцип: веревка и блок. Архимеду приписывают постройку лифта в Древней Греции. В 1743 году в Версале Людовик XV на лифте тайно посещал свою фаворитку (или, наоборот, фаворитка незаметно навещала его)
[306]. Секретный лифт для любовных свиданий короля Людовика приводил в движение человек, прячущийся в специальной нише. Он стоял наготове, чтобы при необходимости тянуть канат. В других странах — Венгрии, Китае, Египте — лифты поднимали и опускали животные
[307].
Паровая тяга пошла дальше: Мэттью Бултон и Джеймс Уотт, два гиганта британской индустриальной революции, строили паровые двигатели для промышленного подъема угля из шахт
[308]. И хотя все эти лифты работали достаточно хорошо, вряд ли у кого-нибудь появилось бы желание возить на них людей на сколь-нибудь серьезную высоту, поскольку что-то всегда могло пойти не так. Лифт мог рухнуть в шахту под звук хлопающей в темноте веревки, а пассажиры с криком ужаса унеслись бы в мир вечной тишины. Большинство людей при необходимости поднимутся на пятый этаж пешком, и никто в здравом уме не хотел ехать на такую смертельно опасную высоту на лифте. Поэтому очень важно было создать лифт не просто безопасный, но гарантированно, надежно безопасный.
Такую ответственность взял на себя человек по имени Элиша Отис. В 1853 году на Всемирной выставке в Нью-Йорке Отис взобрался на платформу, подвешенную высоко над толпой зевак, нервничающих в предвкушении происшествия. Приспособление походило на эшафот. За Отисом стоял человек с топором, и это усиливало ощущение, что сейчас состоится эффектная казнь. Человек перерубил канат. Публика ахнула. Платформа Отиса вздрогнула, но осталась на месте. «Это безопасно, господа! Совершенно безопасно!» — воскликнул Отис. Городской пейзаж перевернул с ног на голову не изобретатель самого лифта, а изобретатель лифтового тормоза
[309].
Перевернул с ног на голову — точное описание ситуации, потому что новые безопасные лифты изменили расположение самой престижной недвижимости. Поскольку на верхний этаж 6–7-этажного дома приходилось взбираться по лестнице, там обычно размещалось жилье для прислуги, чердаки для безумных тетушек и мансарды для бедных художников. После изобретения лифта чердаки превратились в лофты, а мансарды — в пентхаусы.
Правильнее всего рассматривать лифт в рамках широкой урбанистической системы. Без кондиционеров жизнь в современных стеклянных небоскребах была бы невозможна, без стали и железобетона их нельзя было бы построить, а без лифта они были бы недоступны.
Другим критически важным элементом системы стал массовый общественный транспорт, в частности метрополитен, который привозил в тесный центр большую массу людей. На Манхэттене — образцовом высотном даунтауне
[310] — лифты и метрополитен образуют симбиоз. В плотной застройке, обеспечиваемой небоскребами, легче функционировать метрополитену, а без метро никто не смог бы добраться до высоток.
В результате возникла на удивление «зеленая» городская среда: более 80 процентов обитателей Манхэттена добираются на работу на метро, на велосипеде или пешком. Этот показатель в десять раз больше, чем в целом в США. То же самое можно сказать о высотных городах по всей планете — от Сингапура до Сиднея. Обычно это желанные места для проживания, что подтверждается готовностью людей платить за это большие деньги. А креативность таких мест измеряется числом патентов и высокой долей стартапов. Они богаты, о чем говорит объем производства на человека. И по сравнению с сельскими районами и пригородами это экологическая утопия с маленькими энергозатратами на человека и низким потреблением бензина. Это маленькое чудо — богатство, креативность и оживленность с умеренным влиянием на окружающую среду — без лифта было бы невозможным
[311].
