Таким образом, купец мог обменять не только валюту, но и свою кредитоспособность в Лионе на кредитоспособность во Флоренции, где о нем никто не слышал. Это ценная услуга — неудивительно, что загадочный банкир был богат. Каждые несколько месяцев представители сети встречались на больших ярмарках вроде лионской, сверяли книги, списывали друг у друга кредитные билеты и улаживали оставшиеся долги.
Современная финансовая система по-прежнему имеет много общего с такой сетью. Австралийка с кредитной карточкой может пойти в супермаркет, скажем, в Лионе — почему бы и нет? — и выйти оттуда с сумкой продуктов. Супермаркет связывается с французским банком, французский банк — с австралийским, а австралийский подтверждает платеж, радуясь, что с деньгами у этой женщины все в порядке.
Но у сети банковских услуг всегда имелась темная сторона. Превращая личные обязательства в долги, торгуемые в международном масштабе, средневековые банкиры создавали собственные, частные деньги, неподконтрольные европейским королям. Финансисты были богаты, могущественны и не нуждались в монете, которую чеканил суверен. Подобный механизм действует и сегодня. Международные банки образуют закрытую сеть взаимных обязательств, которая сопротивляется постижению и контролю. Масштаб деятельности позволяет обходить налоги и правила, а, поскольку их долги друг другу — вполне реальная разновидность частных денег, уязвимость банков ставит под угрозу всю мировую монетарную систему.
Человечество еще не придумало, что делать с этими банками. Без них, кажется, жить нельзя, но и с ними тоже не все благополучно. Государства продолжают искать способы обуздать банкиров. Иногда все сводится к невмешательству, но так бывает не всегда.
Случались и оригинальные попытки регулирования. Например, король Франции Филипп IV задолжал тамплиерам, а те отказались простить ему долги. В 1307 году в том месте, где сейчас находится станция Тампль парижского метрополитена, король совершил налет на орден, положивший начало серии атак по всей Европе. Тамплиеров пытали, заставляли признаваться во всевозможных грехах, какие только могла выдумать инквизиция. Орден был распущен папой римским. Лондонский Темпл сдали в аренду юристам, а последнего великого магистра ордена тамплиеров Жака де Моле сожгли в центре Парижа на глазах толпы.
38. Бритвы и лезвия
«На горизонте мысли видны облака, и сам воздух, которым мы дышим, преисполнен жизни, предсказывающей рождение удивительных перемен». Так начинается книга, написанная в 1894 году человеком, чьи идеи привели к формированию принципов работы современной экономики.
В книге утверждается, что «действующая система конкуренции» подпитывает «расточительность, бедность и преступность». Решение — новая система «равенства, добродетели и счастья», в которой всего одна корпорация, United Company, наиболее экономически эффективным образом производит все необходимое для жизни, то есть «пищу, одежду и жилье». Отрасли, которые «не вносят вклад» в необходимое для жизни, подлежат уничтожению. Простите, банкиры и юристы. Речь о вас.
Придет конец и деньгам. Вместо них ручной труд, необходимый для производства всего насущного, будет разделен «с идеальной справедливостью». Он должен занимать лишь примерно пять лет жизни человека, а оставшееся время освободится для интеллектуальных устремлений. Амбициозные люди станут соперничать не за материальное богатство, а за признание заслуг в увеличении «благополучия и счастья» ближнего.
План был даже более конкретным. Местом действия является город Метрополис, расположенный между озерами Эри и Онтарио, где Канада граничит со штатом Нью-Йорк. В Метрополис поступает энергия от гидроэлектростанции. Это единственный город в Северной Америке. Его граждане проживают в «исполинских многоквартирных домах… в масштабе таком величественном, какого еще не знала ни одна цивилизация». Здания округлые, 180 метров в ширину, и разделены в два раза более широкими «аллеями, проспектами и садами». В парках стоят «столпы из керамической плитки» с «куполами из цветного стекла с красивыми узорами». Они тянутся «бесконечно очаровательной галереей»
[509].
Я упомянул, что автор этой замысловатой утопии предложил идею, которая в результате сформировала нашу экономику. Как вы, наверное, догадались, ко всему описанному она отношения не имеет. Эта идея появилась у него годом позже
[510]. Его звали Кинг Кэмп Жиллетт, и изобрел он одноразовые лезвия для бритвы.
Если вы спросите, почему это так важно, вот иллюстрация. Если вы когда-либо покупали картриджи для струйного принтера, вас, вероятно, раздражала цена, почти равная стоимости самого принтера. Кажется, как такое возможно? Принтер — довольно большое и сложное устройство. Разве он может быть лишь немного дороже расходного материала — небольшого количества чернил в маленькой пластмассовой емкости?
На самом деле, конечно, принтер стоит гораздо дороже. Однако для производителя продавать аппаратуру по более низкой цене, а чернила по более высокой — разумная модель бизнеса. В конце концов, какая у покупателя альтернатива? Купить у конкурента новый принтер? Пока он будет хоть немного дороже картриджа для уже имеющегося, клиент будет с неохотой платить за картриджи.
Эта модель бизнеса известна как двухставочный тариф, а еще ее называют моделью «бритвы и лезвий», потому что именно в этом продукте она впервые обратила на себя внимание — привлечь человека выгодной ценой бритвы, а затем постоянно получать с него деньги, продавая новые лезвия по грабительским ценам.
Кинг Кэмп Жиллетт изобрел лезвия, благодаря которым это стало возможно. До этого бритвы были большими, массивными, к тому же довольно дорогими, поэтому затупившиеся лезвия не выбрасывали, а точили (или «правили»). Жиллетт понял, что, если придумать разумный надежный держатель, лезвия можно сделать намного тоньше и дешевле в производстве
[511].
До двухтарифной модели Жиллет додумался не сразу, и сначала дорогими были обе части. Бритва стоила пять долларов — почти треть недельной зарплаты обычного рабочего. Философская озабоченность «расточительностью» и «бедностью», видимо, не мешала изобретателю принимать деловые решения. Цена оказалась запредельной, и в каталоге Sears за 1913 год даже напечатали извинение в том, что по закону они не имеют права снизить цену, а также сердитое замечание: «Gillette Safety Razors добавлены в каталог для удобства некоторых наших клиентов, которые хотят получить именно эту бритву. Мы не утверждаем, что она принесет вам большее удовлетворение, чем дешевые безопасные бритвы, указанные на этой странице»
[512].
