— Сатинин застрелился сам, — перебил его Стрешнев. — Хотя ты прав, сути дела это не меняет.
— Володя, а у тебя никаких сомнений нет с этим самоубийством? — тихо спросил Баринов.
— У меня? Никаких. Жена его, правда, прохода не дает, рыдает, что не мог он застрелиться. Но это всегда так бывает. Наверное, сама же и довела мужика, а теперь виноватых ищет. А вы что, думаете, ему помог кто-нибудь? Зря. Самоубийство чистое, можете мне поверить.
— Мы верим, Володя, верим, — задумчиво ответил Баринов. — Но с супругой покойного, если ты не возражаешь, поговорим.
— Дело ваше. Над вами план по раскрытию преступлений не висит, а мне с психованными дамочками общаться некогда. Совсем она меня достала, караулит у дверей каждый день, скоро в окно придется лазить. Так что, если вы ее от меня отвлечете, я только спасибо скажу. Нина, ты мне позвони через часок, я до кабинета доберусь, адрес Сатинина в деле посмотрю.
— Я уже нашла, — скромно опустила глазки Ниночка. — Коттеджный поселок «Изумруд», четвертая линия, дом семь, так?
— Здорово! — восхитился Володя. — Вот бы наши службы так работали!
— Как туда добираться будем, до этого «Изумруда»? — Я подошла к карте города, которая украшала стену напротив Тошкиного стола. Ткнула пальцем в звездочку, отмечающую наш офис, потом отыскала поселок и поморщилась. — По проспекту Строителей нормально поедем, а как на Пархоменко свернем, там и застрянем. На прошлой неделе три снегопада было, наверняка там дорога не расчищена.
— Ты так думаешь? — Напарник накинул на шею шарф и потянулся за курткой.
— А ты нет? Коммунальщики в центре города еле справляются, что тогда говорить про окраины?
— Наивный ты человек, Ритка! Окраина, центр — какая разница? Дело не в месте, а в людях. В «Изумруде» и в прочих таких поселках живут средней руки бизнесмены, дельные мужики, которые на коммунальщиков надеяться не привыкли. Они дорогу к своему поселку сами расчищают.
— Что, прямо так, сами снег кидают? — не поверила я. Перед глазами встала сюрреалистическая картина: стройные ряды средней руки бизнесменов, в костюмах и галстуках, дружно машут совковыми лопатами.
— Зачем сами? Сами они только у себя на участке, для разминки, могут снежок погрести. Они просто сбрасываются и нанимают бульдозериста. Мужик пару раз на своем железном коне проедет, и никаких проблем!
Гошка не обманул. Действительно, к поселку вела прекрасно расчищенная дорога, которая в поселке же и заканчивалась, — дальше, в сторону дачных домиков, вела кривая, кое-как накатанная колея.
Мы свернули на короткую, поднимающуюся в гору улочку. За высокими глухими заборами стояли одинаковые двухэтажные дома. Не понимаю. Если я когда-нибудь разбогатею настолько, что задумаюсь о постройке собственного дома, то сразу попрошу господ архитекторов с типовыми проектами ко мне не приближаться. Я вовсе не имею в виду, что потребую спроектировать дворец, может, наоборот, мне приглянется избушка на курьих ножках, но жить в одном из таких домов-близнецов я точно не хочу!
Дом номер семь ничем не отличался от своих соседей, разве что забор у него был жизнерадостно-зеленым, а хозяева пятого и девятого предпочли более практичный серый цвет.
— Ничего местечко. — Гошка выбрался из машины и огляделся. — Летом, наверное, хорошо! А где тут у нас веревочка, за которую надо подергать, чтобы дверь открылась? — Он подошел к калитке и нажал на кнопку домофона. Несколько секунд тишины, потом женский голос, искаженный металлическим дребезжанием, спросил:
— Кто там?
— Добрый день. — Напарник немного повернулся влево и приподнял голову (по его разумению, именно там находилась камера). — Мы хотели бы поговорить с вдовой Олега Сатинина. Это касается обстоятельств его смерти.
— А что такое? — удивилась женщина. — Впрочем, заходите.
Замок щелкнул, и Гошка открыл калитку. Мы прошли по узкой (не прочищенной, а протоптанной тропинке) к крыльцу и поднялись по ступеням. Тяжелая металлическая дверь, выкрашенная все той же веселенькой зеленой краской, распахнулась сама.
— Заходите, — повторила женщина.
Гошка слегка подтолкнул меня вперед, намекая, что беседу с вдовой безвременно усопшего владельца фирмы «Европа-сервис» буду вести я. Ладно, почему бы и нет? Я потопала на крыльце, стряхивая снег с сапог, и вошла в просторный коридор. Гошка шагнул следом, аккуратно прикрыл за собой дверь и остановился за моим правым плечом.
— Добрый день. — Я вежливо улыбнулась, разглядывая женщину. Мне казалось, что жена Сатинина должна быть несколько моложе, а этой лет сорок, не меньше. Может, прислуга? Тоже нет, для прислуги слишком хорошо выглядит — нет сомнений, что эта дама постоянная клиентка фитнес-центра и салона красоты. Элегантный деловой костюм кремового цвета, высокие замшевые сапоги — в таких не месят снег на автобусных остановках, в таких сапожках садятся в машину в гараже при доме и выходят из нее только в подземном гараже торгового центра. Так кто же она? Хм, сначала не худо бы самим представиться. — Меня зовут Рита, а это Георгий. — Гошка слегка поклонился и шаркнул ножкой. — А вы?..
— Кира Сатинина, — нетерпеливо кивнула она. — Так какие у вас проблемы? Извините, у меня очень мало времени, я собираюсь уходить, поэтому в дом не приглашаю.
— Э-э… — Я покосилась на напарника. Надеюсь, что на моем лице недоумение отразилось не так явно. На безутешную вдову мадам Сатинина совсем не походила. — Видите ли, у нас появились некоторые вопросы по поводу смерти вашего супруга.
— Господи, какие еще вопросы? Я думала, что все формальности с самоубийством мужа уже решены.
И это та самая женщина, которая каждый день караулит Стрешнева у дверей и так его «достала», что Володька подумывает через окно на работу пробираться? Или я чего-то не понимаю?
— Простите. — Боюсь, мой голос прозвучал не слишком уверенно. — Но нам казалось, что вы… мы думали, что вы недовольны таким решением. Я имею в виду, что вы не верите в самоубийство.
— А почему я не должна верить? — Взгляд, который бросила на меня Сатинина, был весьма далек от дружеского. — Насколько я знаю, таким было ваше же официальное заключение.
— Мы не из полиции, — неловко уточнила я. — Мы сотрудники частного детективного агентства «Шиповник». И нам стало известно, что жена Сатинина не согласна признать его смерть самоубийством.
— Ах вот в чем дело. — Теперь ее взгляд был откровенно враждебным. — Вот что я вам скажу, милочка: я, конечно, не знаю, чего конкретно вы хотите добиться, но предупреждаю сразу, ничего у вас не получится. Женой Олега являюсь я, и только я. Законной женой, я подчеркиваю. А жили мы в последнее время вместе или нет и с кем он путался, это никого не интересует. Полиция считает, что муж застрелился, и я с этим согласна. А на то, что кричит эта шалава, мне наплевать. Сама же и довела его, наверное, надеялась лапу на его деньги наложить. Только ничего у нее не вышло. В нашей стране, слава богу, действуют законы о наследстве. Больше у вас вопросов нет?
