Гоша дружелюбно ткнул его кулаком в плечо:
— Что скажешь, «безопасность»? Ты сам, что по поводу смерти шефа думаешь? Есть смысл расследовать?
— Нет, — не задумываясь ответил Игорь. — Пустая трата времени и денег. Я уверен, что Олег Юрьевич покончил с собой.
— А мотив? Можете предложить?
В интонациях шефа чувствовалась явная, хотя и тщательно скрываемая неприязнь. Кроме меня и Гошки (напарник тоже покосился на Баринова и тут же перевел задумчивый, очень задумчивый взгляд на Ордынцева), ее никто не заметил. Странно — почему вдруг такая немилость? На первый взгляд дядечка вполне добропорядочный, даже симпатичный. Или потому, что поверил в самоубийство Сатинина?
— Нет. — На этот раз отрицание прозвучало не так решительно, начальник службы безопасности словно сомневался в своих словах. — Логичного, убедительного мотива у меня нет. Но мы с Олегом Юрьевичем не были закадычными друзьями. Проработали много лет вместе, это да, но я не могу сказать, что хорошо его знал.
— Кстати, сколько лет вы вместе проработали? — небрежно поинтересовался Гошка.
— В должности начальника безопасности — десять. А до этого четыре года был рядовым сотрудником. Я вас понимаю, кажется, я должен был знать о начальнике все. Увы. Олег Юрьевич был довольно замкнутым человеком. Но если я не могу предложить убедительного мотива, это не значит, что он не существует.
Хм. Пожалуй, симпатичный Игорь мне тоже перестает нравиться. Четырнадцать лет проработать в фирме, из них десять — начальником службы безопасности, то есть в непосредственной близости от Сатинина, и не почувствовать, что тот собирается застрелиться? Даже задним числом не вспомнить, не предположить, какая к тому могла быть причина? И при этом не иметь ни малейших сомнений, что дело идет именно о самоубийстве, несмотря на активные возражения Ларисы? Каким бы замкнутым ни был покойный Сатинин, со стороны начальника службы безопасности — это или полный непрофессионализм, или нежелание вникать в обстоятельства смерти главы фирмы.
— Впрочем мое мнение не имеет никакого значения, — Ордынцев несколько натянуто улыбнулся. — Мы явились сюда, чтобы вас нанять, и нам придется сделать это, потому что Лариса, — он дотянулся до девушки и дружеским жестом положил ладонь ей на плечо, — иначе не успокоится.
— Не успокоюсь! — подтвердила Лариса. — Я хочу знать правду, и я ее узнаю!
— Мне бы хотелось. — Баринов посмотрел на карандаш, который держал в руках, потрогал острый грифель и положил карандаш на стол. — Мне бы хотелось, чтобы у руководства фирмы было общее мнение по этому вопросу. Иначе работать будет сложно.
— Общее мнение есть, — хмуро заверил его Михаил Дмитриевич. — Мы все желаем, чтобы вы разобрались в этом деле. Лариса об этом позаботилась. И лично я очень рассчитываю, что вы найдете и представите ей неопровержимые доказательства того, что Олег Юрьевич застрелился. И мы, наконец…
В последний момент он сообразил, что откровенное «сможем забыть всю эту историю и заняться делом» прозвучит не совсем тактично, тем более в присутствии сразу двух вдов покойного, но не сумел придумать, как закончить фразу, и замолчал.
— А я считаю, что все это ваша работа, — неожиданно взорвалась Кира. — Ваша, ваша. — Для верности, она ткнула пальцем в сторону Баринова. — Вы хотите подзаработать на этом деле, вот и науськали на нас эту дуру, научили ее, как нам руки выкрутить!
— Меня не надо было науськивать! — обиделась Лариса. — А если я и дура, то только потому, что две недели потеряла в полиции, когда надо было сразу сюда идти! И мне совсем не трудно было придумать, как заставить вас сюда прийти, — у вас же у всех только одна болевая точка, карман! Только о нем вы думаете и только за него трясетесь!
— Лариса! — Лоб Михаила Дмитриевича покрылся красными пятнами. — Я понимаю и разделяю ваше горе, но вы не имеете права нас оскорблять!
— Ну-ну, зачем так грубо. — Игорь, наоборот, продолжал придерживаться роли снисходительного друга и слегка похлопал Ларису по плечу. — В конце концов, мы ведь все с вами согласились.
— Пошли на поводу у шантажистки, — поправила его Кира.
— Минуточку. — Баринов постучал карандашом по столу, привлекая общее внимание, а когда все замолчали, вежливо попросил: — Может, кто-нибудь объяснит мне, что происходит?
— Разве непонятно? — Михаил Дмитриевич бросил раздраженный взгляд почему-то на меня, хотя я как раз сидела тихо, как мышка. — Мы, все трое, считаем, что Олег Юрьевич покончил с собой и расследование его самоубийства — это, как сказал Игорь, пустая трата времени и денег. Тем более сейчас, из-за смерти Олега Юрьевича, очень много работы: Кире Андреевне нужно войти в курс дел, кое-какие документы надо переоформить, кроме того, контракты… в общем, полиция сделала заключение о самоубийстве, и мы не считали нужным заниматься этим делом снова. Но Лариса действительно выкрутила нам руки. Она пригрозила, что, если мы не явимся сюда и не подпишем с вами договор, она лично уведомит важнейших партнеров и клиентов фирмы о своих сомнениях. И не станет скрывать своих мыслей о том, результатом какого преступного сговора явилась эта смерть и какие преступные махинации проворачиваются под видом благополучной фирмы.
— То есть публично поставит под сомнение как репутации отдельных руководителей, так и фирмы в целом! — Судя по физиономии моего напарника, способ, к которому прибегла Лариса, вызвал у него восхищение.
Я тоже одобрительно кивнула — изящный ход. Простой и действенный.
— А в бизнесе как? — Михаил Дмитриевич уже не сердился, он жаловался. — Вы можете сколько угодно заниматься темными делишками, но пока об этом не заговорили вслух — никаких проблем не будет. Но даже самая добросовестная, самая прозрачная фирма, если пустить о ней парочку достаточно правдоподобных и темных слухов, не сумеет удержаться на плаву. Серьезные люди от таких фирм шарахаются, как от чумы.
— И как я раньше не догадалась? — Лариса явно была очень довольна собой. — Давно надо было это сделать, вместо того чтобы в полиции крыльцо слезами поливать!
— А я говорю, что на нее и на ее бредни надо наплевать и забыть! — снова вскипела Кира. — Ей никто не поверит!
— Зря надеешься! Я этих людей как-нибудь получше тебя знаю и знаю, кому, что и как нужно сказать!
— Она права, — словно от зубной боли, поморщился Михаил Дмитриевич. — С большинством наших партнеров Лариса знакома лично. У Олега Юрьевича была привычка обсуждать дела в неформальной обстановке. Он встречался с нужными людьми в ресторанах, в клубах и, естественно, в присутствии дам. Если Лариса начнет рассказывать им всякие ужасы, то у нас возникнут серьезные сложности. В конце концов, Олег Юрьевич действительно… — Он на мгновение запнулся, потом тихо закончил: — Действительно умер.
Почему-то именно после этих слов у всех присутствующих пропало желание ссориться. Даже Кира опустила голову, аккуратно промокнула глаза платочком и пробормотала:
— Да делайте вы, что хотите…
