— Мысли самые простые. Если Ордынцев меня ждет, то должен поставить человечка за моей квартирой присматривать. Значит, мне там сегодня светиться не стоит.
— Никаких проблем, переночуешь у меня, — предложил Гоша.
— Спасибо, принято. Тогда дальше: Рита ваша, как я понимаю, достаточно хорошо подготовлена, и подыграть сумеет, и, в случае чего, не растеряется. Значит, возвращаемся мы с ней в паре ко мне домой, да пошумнее — все такие из себя молодожены…
В целом Александр Сергеевич и Гошка Костину разработку приняли, шеф даже похвалил его за четкость мысли. Но над деталями велел подумать, и не только Косте, а всем нам. С тем мы и разошлись. Я честно думала всю дорогу, пока ехала домой. В результате о том, что должна была заехать в кафе, забрать меню, вспомнила, уже въезжая в собственный двор. Пришлось поворачивать, ехать в кафе, потом искать там женщину, которая это меню вместе с Маринкой составляла, потом ждать, пока найдут ключи от сейфа, в который она это меню спрятала… кто бы мне объяснил, зачем меню рядового свадебного банкета прятать в сейф? Что там может быть секретного? Сотрудница кафе ничего внятного на эту тему сказать не смогла.
Получив, наконец, меню, я снова развернулась в сторону родного дома. История с сейфом немного выбила меня из колеи, и я решила пока отвлечься от предстоящей операции. Просто забыть ненадолго и о ловле Ордынцева «на живца», и о том, что «живцами», в данном случае, будем мы с Костей Векшиным. Надо же, каков наш благородный рыцарь: молодой женой он рисковать не хочет, жену он на пляже оставил, загорать! А использовать в качестве наживки почти незнакомую девушку Риту — это без проблем! Хотя, если быть объективной, вряд ли его жена подготовлена лучше меня. Для меня риска не будет почти никакого, да и Гошка подстрахует… Вы, наверное, уже поняли, что отвлечься мне не удалось. Наоборот, у меня даже кое-какие дельные мысли замелькали. Вот и хорошо. Сейчас отдам Маринке меню и сяду запишу по пунктам, пока не забыла.
Увы. Меню мою сестренку уже не интересовало. Маринка активно разгонялась на самую грандиозную за последнее время истерику. Родители не выдержали и сбежали из дома, оставив мне, как старшей дочери, сомнительное удовольствие разбираться с фурией, которая металась сейчас по нашей комнате.
Голос сестры я услышала еще на лестничной площадке и немного удивилась. Родители наши — люди старомодные и в дочерях воспитывали почтение к старшим. Мы с Маринкой, конечно, не ангелы, но повысить голос на маму или на папу никогда в жизни не решились бы. На Бориса до завершения свадебной церемонии сестренка тоже не стала бы так орать. Кто же тот несчастный, который пожинает сейчас плоды дурного Маринкиного настроения?
Я позвонила в дверь, готовая с порога начать разнимать драку, но была озадачена тем, что, открыв мне, Маринка рявкнула:
— Нашел время, идиот!
Судя по использованию мужского рода, оскорбление относилось не ко мне. Я прошла через коридор, заглянула в комнаты, на кухню — никаких идиотов в нашей квартире мне не удалось обнаружить. Через некоторое время я поняла, что Маринкины вопли были, по сути своей, монологом, обращенным к некоему отсутствующему лицу.
— Главное, чего поперся на улицу в такой гололед?! Не умеешь ходить, сиди дома! Да лучше бы я сама ему ноги переломала, по крайней мере, руки целы были бы! А теперь что?
Сестренка требовательно уставилась на меня.
— Что? — вздрогнула я.
— Это я спрашиваю, что? Что мне теперь делать? Ему, конечно, теперь и горя нет, сидит с переломанными руками, чай пьет, а мне — хоть в речку с обрыва!
— Зачем такой экстрим? — Мы с сестрой как-то интересно устроены — никогда не заводимся одновременно. Чем больше нервничает одна, тем спокойнее становится другая, и сегодня, похоже, моя очередь быть невозмутимой. — На речке сейчас лед в два метра толщиной — с любого обрыва прыгай, все равно не пробьешь.
Почему-то именно невозможность пробить на речке лед окончательно подкосила Маринку: она плюхнулась на кровать и разрыдалась. Я присела рядом, поглаживая ее по спутанным кудрям, вслушиваясь в невнятные жалобы и в коротких паузах издавая неопределенно-сочувственные звуки. Мне хотелось побыстрее успокоить сестру — интересно же, кто, не ведая забот, пьет чай с переломанными руками и почему это, вполне мирное, занятие вынуждает Маринку прыгать с обрыва.
— Никакой совести у людей, — всхлипывала сестра. — Договорились ведь, время назначили, а он руку сломал! Где я другого парикмахера найду? Что мне теперь, свадьбу переносить, ждать, когда у него перелом срастется? Или лохматой под венец идти?
— И всего-то забот? — Когда я поняла, из-за чего Маринка так распереживалась, мне стало смешно. — Попросим Гошку, он не откажется тебе прическу сделать.
— Что ты мелешь?! — возмутилась она. — Я тебе про свадебную прическу говорю, а ты — Гошка! Только вашей сыщицкой самодеятельности мне не хватало!
— Ты просто не знаешь, насколько Гошка талантлив. — Я запустила обе руки в волосы сестры и медленно потянула их вверх, пропуская пряди между пальцами. — Он на твоей пустой голове такое чудо сотворит, что все остальные невесты от зависти побегут искать тот самый обрыв, с которого ты прыгать собиралась!
— Я предлагаю действовать просто и нагло, — начал Костя, когда на следующее утро мы собрались в кабинете Баринова. — Офиса я не держу, работаю дома, поэтому квартирка у меня обустроена по принципу «мой дом — моя крепость»: двери железные, решетки, ловушки хитрые — лихой человек просто так не пройдет. Ордынцев ко мне забраться не мог, это сто процентов. Но уверенности, что я храню копии отчетов дома, а не в каком-нибудь банке, у него тоже нет. Значит, ему ничего не остается, как захватить меня врасплох и допросить.
— И славный парень Игорь появится, как только ты с женой вернешься домой, — поддержал Гошка.
— Нам тоже нет смысла тянуть, так что это даже хорошо. — Баринов привычно потянулся за карандашом. — Долго ждать не придется.
— Думаю, к вечеру мы вполне успеем подготовиться. Часов в шесть подъедем на такси, с чемоданами по лестнице побегаем, потом во всех комнатах свет включим, музычку погромче заведем… в общем, изобразим активную жизнь. Сто процентов, что не пройдет и часа, как этот тип будет стоять под нашей дверью. Ты, Рита, его впустишь, он, ничего плохого не чуя, зайдет, уверенный, что сейчас очередное самоубийство случится, — тут мы его и встретим! Сан Сергеич, как вам план?
— Действительно, просто и нагло. А Рита для твоей жены не высоковата будет? — Он повернулся ко мне и попросил: — Ну-ка, встань, примерься!
Я послушно поднялась со стула и сделала шаг к Косте. Он тоже поднялся, посмотрел на меня снизу вверх и весело подмигнул:
— Всегда любил высоких женщин. И Татьяна моя примерно такого же роста. Только тебе парик придется надеть, она блондинка.
— Париком не обойдемся. — Александр Сергеевич посмотрел на меня и перевел взгляд на Гошу. — Ордынцев вчера имел возможность Риту хорошо разглядеть. Ты ее по полной программе загримируй.
