Голунский родился в Москве в 1895 году. В 1917 году он окончил юридический факультет МГУ. В течение многих лет сочетал ответственную работу в государственных органах (в том числе прокуратуры) с активной научной и педагогической деятельностью. С 1939 года заведовал секцией Института права АН СССР. Занимался подготовкой юридических кадров для советских вооруженных сил.
Яркой страницей в жизни Голунского была его деятельность в области международных отношений. С 1943 года по 1952 год он работал в Министерстве иностранных дел СССР, являясь членом Коллегии и начальником Договорно-правового управления. Принимал участие в ряде международных конференций — Московской, Ялтинской, Потсдамской, в Думбартон-Оксе и Сан-Франциско. Занимался разработкой таких важнейших международных документов, как Устав ООН и Статут Международного суда. Свободно владел тремя европейскими языками. Разносторонняя эрудиция и блестящие способности Голунского помогли ему завоевать заслуженный авторитет на международной арене.
Свою работу ученого-правоведа Голунский никогда не оставлял. С 1946 года, будучи профессором кафедры права Академии общественных наук при ЦК КПСС, он занимался подготовкой научных юридических кадров. С 1954 года — директор Всесоюзного научно-исследовательского института криминалистики. В 1958 году
Автор после презентации фильма о Нюрнбергском процессе с Голунским Павлом Владимировичем, родным племянником главного государственного обвинителя от СССР Голунского Сергея Александровича на Токийском процессе. Павел Владимирович много чего интересного поведал автору о жизни дяди и Токийском процессе.
Париж, 8 ноября 2018 года.
Голунский перешел на работу в Институт государства и права АН СССР, где руководил сектором и одновременно был главным редактором журнала «Советское государство и право». Его лекции по советскому праву, прочитанные во многих странах мира, содействовали развитию культурных связей отечественных юристов с зарубежными.
Обладая столь блестящими способностями и навыками, в Токио Голунский быстро вошел в контакт с иностранными коллегами. Он хорошо знал правовой и фактический материал и во время своих выступлений держался свободно и уверенно, легко парировал нападки со стороны защиты, вызывая симпатии у своих коллег.
К сожалению, Голунскому недолго пришлось быть в Токио. По окончании советской фазы обвинения в октябре 1946 года он был отозван в Москву. Его заместил бывший прокурор Москвы государственный советник юстиции 2-го класса А. Н. Васильев.
Совсем иным человеком был член Военной коллегии Верховного Суда СССР генерал-майор юстиции И. М. Зарянов, член Международного военного трибунала от СССР.
Диввоенюрист И. М. Зарянов (справа) и генерал М. Крамер (США)
Иван Михеевич Зарянов родился в 1894 году в Вятской губернии, окончил юридическую школу и институт Красной профессуры, в органах военной юстиции работал с 1920 года. Был председателем военного трибунала округа, а во время войны — фронта. С 1942 по 1945 год занимал должность начальника Военно-юридической академии Красной армии. Был членом Военной коллегии Верховного Суда СССР. Словом, это был юрист «сталинской школы», и он, конечно, подписывал смертные приговоры в годы Большого террора.
После смерти Сталина генерал Зарянов был исключен из КПСС «за допущение и грубое нарушение социалистической законности во время работы в Военной коллегии Верховного Суда СССР».
В 1955 году был лишен звания генерал-майора юстиции в связи с так называемым «Ленинградским делом».
В ходе Токийского процесса Зарянов получал прямые инструкции от Политбюро. По поводу приговора были определены три ключевые позиции:
1. Приложить все усилия к тому, чтобы в текст приговора было включено максимум материалов и пунктов обвинения по агрессии против Советского Союза.
2. Голосовать против смертных приговоров, потому что на тот период в Советском Союзе была отменена смертная казнь.
3. Не подавать никаких особых мнений.
Следует отметить, что Уильям Уэбб с подчеркнутой учтивостью относился к Зарянову, понимая, какое государство он представляет на трибунале.
Стоит представить и других членов нашей делегации, которым пришлось нелегко из-за обилия работы.
Заместителем обвинителя от СССР был
A. Н. Васильев, а помощниками и следователями — полковник юстиции С. Я. Розенблит, К. Н. Багинян, полковник А. И. Иванов, Н. Ф. Куделин,
B. С. Тадевосян, Л. Н. Смирнов, П. Д. Морозов, майор юстиции Базенко. Все они были опытными и знающими работниками прокуратуры.
Консультантом советской части трибунала являлся профессор международного права Ленинградского университетам. Я. Рапопорт. Начальник секретариата советской части — полковник юстиции Н. А. Виноградов, судебные секретари — гвардии майор юстиции Е. И. Гаранин и уже знакомый нам гвардии капитан юстиции А. Н. Николаев.
Кроме того, были секретари, переводчики, стенографистки, машинистки и административно-хозяйственные работники.
Как вспоминал А. Н. Николаев, обычно в зале суда присутствовали член трибунала, судебный секретарь, обвинитель или его помощник с переводчиком; еще два переводчика находились в специальном помещении для переводчиков. Остальные сотрудники работали в своих кабинетах и посещали зал суда только тогда, когда там происходило что-либо интересное.
Особенно большая нагрузка ложилась на судебных секретарей и переводчиков. Весь процесс велся на английском и японском языках, поэтому документы от советской стороны приходилось переводить на английский язык, а английские документы — на русский. Переводить нужно было и выступления, то есть объем работы действительно был огромным.
Достаточно сказать, что каждый день сотрудники получали для перевода стенограмму судебного заседания средним объемом 120 страниц. Кроме стенограммы надо было переводить меморандумы, ходатайства, заключения, акты, протоколы и другие документы.
Перевод и редактирование стенограмм судебных заседаний поначалу вызывал трудности, случались накладки, но потом наши переводчики освоились. Да так, что подсудимый Хиранума, бывший премьер-министр Японии, во время допроса сказал: «Если бы мне вновь пришлось быть премьер-министром, то я с удовольствием взял бы вашу переводчицу к себе личным секретарем». А через несколько недель председатель трибунала Уэбб во время заседания во всеуслышание заявил: «Я не чувствую никакой разницы в языке почтенного английского судьи лорда Патрика и русского переводчика Алексея».
