Двадцатого марта 1939 года американский генеральный консул в Мукдене шлет донесение своему правительству, касающееся бюджета Маньчжоу-го на 1939 год:
«Продажа опиума все еще является главным денежным источником Маньчжоу-го после таможенных доходов. В прошлом году стоимость опиума, купленного монополией для ее предприятий, составляла 32 миллиона 653 тысячи иен. В этом году эта сумма будет равна 43 миллионам 470 тысячам иен. Каждый мужчина, каждая женщина и каждый ребенок, по предположению, должны истратить 3 иены из своего незначительного денежного заработка на опиум».
Так выглядела политика наркотизации Маньчжурии. А как обстояло дело в других районах Китая, захваченных японцами? Этот вопрос освещает документ комиссии Лиги Наций от 12 июня 1939 года. В нем говорится:
Пекинское временное правительство наложило свою руку на наркотические средства вскоре после прихода к власти. Оно ликвидировало все антиопиумные и антинаркотические законы и правила, изданные центральным правительством. А все лица, задержанные согласно этим законам и правилам, были неожиданно освобождены из-под стражи.
Все эти цифры и факты были преданы гласности на процессе.
АРХИВ ТОКИЙСКОГО ТРИБУНАЛА
Американский обвинитель капитан Сандусский огласил во время заседания следующий пример.
Из Доклада представителя американского казначейства в Шанхае от 8 апреля 1937 года
Недавно японские власти в шести уездах Северного Чахара в качестве меры поощрения разведения мака издали обращение к крестьянам, в котором они призывают их выращивать наркотические растения и предлагают за это следующие премии:
те, кто выращивает мак в требуемом количестве, будут освобождены от уплаты земельного налога;
те, кто выращивает мак на участке больше чем пять му, в дополнение к сказанному выше, будут освобождаться от обязательной военной службы;
те, кто выращивает мак на площади большей чем двадцать му, получают почетную грамоту от правительства уезда и будут пользоваться привилегиями, указанными в пунктах первом и втором;
те, кто выращивает мак на участке больше чем пятьдесят му, будут считаться старейшинами деревни или уезда и будут занесены в список кандидатов на общественные должности, получая при этом награды, указанные в пунктах первом, втором и третьем.
Японцы создали организацию для собирания опиума, чтобы скупать его по твердым ценам. Крестьяне должны продавать агентам монополий сто таэлей опиума-сырца с каждого му посевов мака. Курильщикам опиума на территории марионеточных правительств не разрешается сокращать количество потребляемого ими опиума. Выращивающие опиумный мак и курильщики опиума сурово наказываются за любые незначительные нарушения.
Многие крестьяне, выращивающие мак, были казнены за то, что они примешивали другие ингредиенты к опиуму, который они продавали в бюро монополий.
В результате такой политики сотни тысяч людей становились жертвами опиума, зато сотни миллионов долларов непрерывным потоком шли в сейфы японской казны на потребу планам агрессии.
Из доклада атташе
американского казначейства в Шанхае о поездке в Фучжоу
Наньтай — торговый центр Фучжоу. От главной улицы в этой части города отходит много маленьких переулков, в которых сосредоточены японские и формозские опиокурильни. Перед каждой опиокурильней висит вывеска: «Лавка находится под японским управлением».
Под вывеской висит объявление: «Опиокурильня наверху сейчас открыта. Опиум имеет хороший вкус и стоит недорого. Пожалуйста, попробуйте».
Проходя по этим переулкам, вы увидите опиокурильни на каждом шагу. Вот еще одно, довольно своеобразное, объявление: «Лучший персидский опиум, приготовлен специалистом. Цена — десять центов за 1/10 таэля. Обслуживают красивые официантки».
Во всех этих опиокурильнях, помимо опиума, продают морфий и героин.
Эти данные пополняет в своей докладной от 11 марта 1940 года американский генеральный консул в Кантоне:
В городе имеется 329 разрешенных опиокурилен и, возможно, 2100–2200 тайных. Ясно, что продажа опиума контролируется, а употребление его поощряется отделением специальной службы японской армии.
Учитывая всем хорошо известное отношение японцев к торговле наркотиками, можно с уверенностью сказать, что продажа наркотиков будет продолжаться и поддерживаться как наилучший имеющийся в их распоряжении источник легкого и беспрерывного притока фондов в казну армии.
Организационная структура, созданная для наркотизации Китая, непрерывно совершенствовалась. Для увеличения доходов на покрытие срочных военных расходов японские власти установили единую систему опиумных монополий. Финансовые плоды реорганизации не замедлили сказаться.
В феврале 1939 года американский финансовый атташе докладывал:
Согласно сведениям, полученным из кругов, близко связанных с японскими органами спецслужбы, японские военные круги, проводя свою политику наркотизации Китая, предполагают, что их доходы вырастут до 300 миллионов долларов в год, когда наркотизация будет полностью развернута.
А вот показания свидетеля Ку Юсана:
Я был управляющим двумя опиумными притонами в Пекине с мая 1944 года до января 1945 года. Насколько я знаю, в Пекине во время японской оккупации было 247 опиумных притонов, 23 тысячи зарегистрированных и легализованных наркоманов, 80 тысяч незарегистрированных наркоманов и 100 тысяч людей, которые случайно приходили курить опиум. Через несколько месяцев после японской оккупации продажа опиума была легализована. <…> Те, кто вошел в дело создания опиумных притонов, должны были сначала получить разрешение от бюро налогов на табак и вино, а после — от бюро борьбы с опиумом. <…>
Все опиумные притоны получали приказы от японской жандармерии. Ни одному японцу не разрешалось курить опиум. Время от времени японские жандармы приходили туда и производили обыск. Если они находили японца, курящего опиум, они его сразу же выбрасывали оттуда и иногда даже жестоко били, а управляющему делали строгое внушение, чтобы подобные случаи никогда больше не повторялись. Перед японской оккупацией наркоманов в Пекине было немного, и они курили опиум только в собственных домах. Количество наркоманов после оккупации увеличилось в десять раз.
Обвинитель Сэттои огласил такие показания:
Я, Лео Кандой, уроженец Австралии, удостоверяю, что приехал в Китай 20 марта 1939 года. Я был в Шанхае в течение двух месяцев, после этого приехал в Пекин и с тех пор жил там, работал зубным врачом. В течение моего прерывания в Пекине, до того как Япония капитулировала, опиум открыто продавался там с согласия правительства, контролируемого японцами. Героин тоже продавался. Опиумная торговля была открытой, и опиум поставлялся китайцам. Поскольку правительство могло обеспечить выполнение своих законов, опиум не продавался японцам. Было совершенно ясно, что открытая продажа опиума в Китае была одобрена или введена японским правительством с целью ослабить и подорвать силу китайского народа.
