Еще один свидетель — бывший японский военный атташе в Шанхае Харада. В марте 1939 года он получил новое назначение, связанное с организацией японской опиумной монополии «Коаин» и отдела специальной службы японских экспедиционных войск «Токумубу».
Когда я был начальником «Токумубу», то получал инструкции обеспечивать опиумом китайский народ через военные каналы.
Когда я был в Маньчжурии в 1933–1935 годах в качестве офицера связи между штабом Квантунской армии и правительством Маньчжоу-го, опиумная организация была очень сильна и эффективна. Правительство Маньчжоу-го получало советы от специального отдела штаба Квантунской армии. Правительство Маньчжоу-го изучило потребности в опиуме, выслушало японские советы, а затем образовало опиумную монополию. <…> Нельзя было достичь нужных результатов без помощи японцев.
А вот выдержки из показаний, данных Верховному суду Китая в Нанкине министром внутренних дел марионеточного правительства Мэй Цзэином.
Торговля опиумом в Китае являлась обычной политикой высокопоставленных чиновников японского правительства.
Помимо того что Япония выжимала из Китая все возможное, она рассматривала опиум как выход из финансовых затруднений, вызванных войной. Фонды марионеточного правительства от доходов за распространение опиума должны были сначала отсылаться в Министерство финансов в Токио, где часть суммы задерживалась. Хотя никаких данных о размере этой задержанной суммы получить было невозможно, ибо это держалось в строжайшем секрете, самого факта отрицать нельзя. С другой стороны, большая часть доходов от продажи опиума в Шанхае и других городах Китая тоже посылалась в Токио, где она шла в секретные фонды кабинета Тодзио.
Взгляд из XXI века
АНАТОЛИЙ ДАВИДЕНКО,
военный историк, заместитель начальника
Института военной истории Министерства обороны РФ
Япония пыталась прикрыть свои агрессивные цели тезисом «паназиатизма». Ее пропаганда заявляла об «освободительной» миссии Японии, призванной якобы избавить порабощенные народы от белых империалистов и дать этим народам право на свободное существование. Был выдвинут лозунг «Азия для азиатов!», предназначавшийся для того, чтобы привлечь азиатские народы на сторону Японии для совместной борьбы против иноземных колонизаторов во имя достижения свободы и национальной независимости.
Однако военно-полицейский режим, установленный Японией в завоеванных странах, разграбление их богатств, насилие и надругательство новоявленных «освободителей» над местным населением быстро развеяли туман этой пропаганды и обнажили подлинное обличье японского милитаризма. Бесчеловечность и бесчинства японских войск на оккупированных территориях не уступали злодеяниям немецких оккупантов на захваченных советских территориях.
Крупная резня была учинена и на Филиппинах. По масштабу и жестокости она уступала только нанкинскому побоищу. Обвинитель от Филиппин в Международном военном трибунале в Токио Лоренц заявил, что в целом более 131 тысяч человек приняли ужасную смерть от рук японских солдат. То, что произошло в Нанкине и на Филиппинах, не было случайным эпизодом в действиях японской императорской армии. Везде и всюду, куда ступала нога японского захватчика, чинились чудовищные зверства, происходили ничем не оправданные разрушения.
Военные преступления осуществлялись в самых безжалостных формах: людей обезглавливали, четвертовали, обливали бензином и сжигали живыми, военнопленным вспарывали животы, вырывали печень и съедали ее, что являлось свидетельством проявления особого самурайского духа.
Доказательства показали, что бесчеловечный метод ведения войны носил всеобщий характер. Это явилось свидетельством существования определенного плана войны, характерного для японской военной агрессии.
Из выступления на Международной научно-практической конференции «Проблемы современной международной законности и уроки Токийского и Хабаровского процессов», 2008 г.
Глава 13
«Новый порядок» для Сибири
В апреле 1945 года, когда бои шли уже в Берлине, на одной из улиц советскими солдатами был задержан человек в штатском, по внешнему виду японец. У него при обыске нашли секретные документы. Задержанный Нохара Комакити оказался сотрудником японского посольства в Берлине. Он признал, что большинство обнаруженных при нем документов содержат секретные данные о численности и дислокации частей Красной армии, ее вооружении и снабжении, о производстве самолетов, танков, а также о людских резервах.
Такого характера сведения с 1941 по 1945 год японское посольство в Берлине получало от японских послов в Москве Татэкава и Сато в виде шифрованных телеграмм, которые затем советник Касахара и Нохара Комакити обрабатывали и переводили на немецкий язык. Затем посольство в Берлине передавало эти сведения в германское Министерство иностранных дел.
На Токийском процессе было неопровержимо доказано, что агрессивная политика в отношении Советского Союза являлась важнейшей составной частью внешнеполитической программы правящих кругов Японии. Свое начало она берет еще со времен участия Японии в интервенции на советском Дальнем Востоке. Когда Япония оказалась перед явным крахом своих захватнических грабительских планов на Дальнем Востоке, ее представители на Дайренской конференции в апреле 1922 года все же пытались навязать Дальневосточной республике договор, который по сути своей был попыткой превратить советский Дальний Восток в колонию Японии.
В период между двумя мировыми войнами политика Японии по отношению к Советскому государству складывалась как традиционно враждебная. Один из ее активных вдохновителей, подсудимый на Токийском процессе Коки Хирота, как это зафиксировано в приговоре, еще в бытность свою послом в Москве в 1931 году, передал в Генеральный штаб Японии, что «нужно занять решительную позицию по отношению к Советскому Союзу, приняв решение воевать с СССР в любое время, когда это окажется необходимым. Однако целью должна быть не столько зашита против коммунизма, сколько оккупация Дальнего Востока и Сибири».
Агрессивность антисоветской политики Японии особенно возросла после ее вступления в заговор с гитлеровской Германией и заключения Антикоминтерновского пакта, прикрывавшего секретные военно-политические соглашения блока агрессоров против СССР.
Готовясь к захвату советских территорий, японские стратеги детально разрабатывали формы «нового порядка», который намечалось насадить на советской земле. Они считали захват советских территорий в такой степени осуществимым, что в Генеральном штабе и в штабе Квантунской армии был выработан конкретный план по управлению этими территориями. С июля по сентябрь 1941 года специальная группа офицеров Генерального штаба занималась изучением вопроса об оккупационном режиме для советских территорий, намеченных к захвату.
В сентябре 1941 года в штабе Квантунской армии был создан пятый отдел во главе с генерал-майором Икэдой, одним из подчиненных командующего Квантунской армией Умэдзу, который также занимался вопросами, связанными с оккупационным режимом для советских территорий. Для этого использовались и специалисты из управления общими делами Маньчжоу-го.
