Сталин качнул трубкой:
– Товарищ Северов, я вам уже говорил, что ранее вы сделали правильное предположение относительно заговора против Гитлера и даже правильно назвали одну из фамилий. Так вот, в настоящее время проводится разработка операции «Молния», целью которой является помощь заговорщикам в устранении верхушки Третьего Рейха. Нами прорабатываются различные варианты, один из которых нанесение авиаудара по месту, где будет находится Гитлер. Что скажете?
Олег понял, о какой цели, которую надо поразить с максимальной точностью, идет речь. Уже после войны стало известно, что рассматривались также варианты с бомбой в портфеле, принесенной заговорщиками, и обстрелом поезда фюрера.
– Товарищ Сталин, нанесение высокоточного удара без наведения с земли с приемлемой вероятностью поражения объекта невозможно. Судя по требуемой мощности, речь идет о бункере, но имеющие головки самонаведения не могут выделить цель на фоне земной поверхности, тем более в горном районе.
Верховный Главнокомандующий немного помолчал.
– А какую вероятность поражения вы считаете приемлемой?
– Не менее пяти десятых, но при обычной бомбардировке она вряд ли будет более одной десятой. Необходимо задействовать по крайней мере несколько сотен бомбардировщиков, но и это не даст гарантии уничтожения хорошо защищенного объекта. Кроме того, попытка такой армады приблизиться непременно вызовет ответную реакцию. Гитлера могут успеть просто увезти, про действия ПВО я не говорю.
– Разрешите, товарищ Сталин? – Берия прихлопнул рукой по лежащей перед ним папке. – Непосредственно перед совещанием пришел доклад о том, что нашим немецким союзникам удалось передать несколько мощных радиомаяков. Габариты устройства позволили разместить его в большом портфеле, из-за приличной мощности время работы невелико, но минимум четыре часа конструкторы гарантируют. Частота работы маяка находится за пределами прослушиваемого противником диапазона, поэтому зафиксирована быть не должна. После включения маяков нам будет подан кодированный сигнал о начале операции.
– Значит, на внешнее наведение можно рассчитывать, – удовлетворенно кивнул головой Сталин. – Продолжайте, товарищ Северов.
– К условленному времени в готовности № 1 будут находиться тяжелые бомбардировщики. Всего мы имеем четыре изделия, два старых с модернизированной головкой самонаведения и два новых. Самолеты немедленно взлетают и наносят удар, время подлета с учетом всех маневров в пределах двух часов, должно хватить. Помимо четырех мощных бетонобойных изделий задействуем также восемь пятисоток с новой боевой частью и аналогичным наведением. Сложность представляет синхронизация, все большие бомбы должны подойти к цели одновременно, ведь первый же взрыв уничтожит все маяки. Малые бомбы подойдут с небольшой задержкой, секунд десять или около того, их рули после пропадания сигнала маяка будут просто заблокированы. Они должны добить тех, кто еще остался жив в развалинах бункера.
Новая боевая часть представляла собой прообраз боеприпаса объемного взрыва. Восемь бомб, это было все, что успели сделать сотрудники Ивана Филимоновича Сакриера. На испытаниях срабатывала только половина изделий, поэтому о серийном выпуске речи не было, разработка продолжалась и пока не сулила быстрого успеха. Такие бомбы никогда не делали управляемыми, это не имело смысла, но Северов сам вынашивал план нанесения точного удара по защищенному объекту, поэтому и попросил бывшего дивинженера, а ныне генерал-майора инженерно-авиационной службы, собрать несколько устройств. Вот и пригодились.
– Таким образом, непосредственно для нанесения удара будут задействованы пять тяжелых бомбардировщиков. Можно надеяться, что пролет небольшого количества самолетов в стороне от объекта не вызовет немедленной реакции противника, но наиболее удачным представляется вариант, когда сигнал о начале операции будет подан заранее, незадолго до включения маяков. Все-таки полной уверенности в том, что их работа не будет замечена, нет.
Сталин молча походил по кабинету, потом кивнул.
– Операции «Молния» присвоена высшая степень секретности. Больше посвященных в таком объеме нет. – Иосиф Виссарионович махнул рукой в сторону сидящих за столом. – Занимайтесь подготовкой авиаудара, о готовности докладывай немедленно. Вы свободны, товарищ Северов!
Когда командующий ГАОН вышел, Верховный Главнокомандующий еще немного походил по кабинету, посмотрел на карту и спросил:
– Что-то еще, товарищ Берия?
– По имеющимся данным, третья сила, т. е. оппозиционные Гитлеру генералы и промышленники, которые не хотят договариваться с нами, нашли контакт с представителями США и Великобритании. Может создаться ситуация, когда они сами ликвидируют Гитлера и начнут переговоры с союзниками.
– Насколько они готовы пойти на такой шаг?
– Процесс в самом начале. Во-первых, собственно устранение фюрера. Есть основания считать, что серьезная подготовка еще даже не начата, рассматривают варианты. Во-вторых, переговоры с нашими… хм… союзниками. Такие дела у них быстро не делаются, демократия. – Берия усмехнулся. – Пока контакты начаты на неофициальном уровне. В общем, не у шубы рукав, время у нас пока есть. Гитлер до сих пор не считает, что ситуация необратима. Он исходит из уверенности, что еще немного и мы остановимся, а потом покатимся назад. Как он поведет себя, когда до него наконец дойдет, сказать трудно. Но что будет, когда Гитлер осознает имеющиеся реалии?
Сталин уверенно произнес:
– Убежден, что он покончит жизнь самоубийством. Как вариант, подставит вместо себя двойника, а сам попытается скрыться. Но это менее вероятно. И еще, скорее всего перед этим он вернется в Берлин. Исходя из этого целесообразно следующее. Пока у наших агентов влияния не все готово, Берлин не окружать. Двигаться северным флангом, в идеале освободить Нидерланды и Бельгию. Думаю, что дальше нам продвинуться не дадут, союзники не дадут. На южном фланге продолжать движение в сторону Италии. Было бы очень неплохо освободить север этой страны, но это мы вряд ли успеем. В любом случае Югославию, Австрию и Венгрию мы включаем в сферу своих интересов. А как только Гитлер будет ликвидирован, замыкать кольцо окружения вокруг Берлина и по западной границе Германии.
Заметив движение своего заместителя, Иосиф Виссарионович спросил:
– А что скажет товарищ Жуков?
– Считаю, что в случае предательства общих интересов союзниками, нам следует быть готовыми к самому жесткому варианту развития событий.
– Вы имеете в виду военные действия?
– Так точно, товарищ Сталин! Хотя я лично думаю, что они не решатся. Но готовыми быть надо.
Сталин немного подумал, потом снова кивнул. А маршал продолжил:
– Нашей разведке необходимо сосредоточиться на выявлении контактов немцев с союзниками. Крысы бегут с корабля, они должны искать средства к спасению, не будут же военные преступники просто наблюдать за приближающимся неизбежным финалом.
– Что ж, каждый из вас знает, что надо делать. До свидания, товарищи.
