Каждый из советских бомбардировщиков нес по две бомбы или ракеты калибром 500 кг, сброс был произведен с высоты 7 500 м и на дальности 10 миль, после чего самолеты, не меняя высоты полета, повернули, обходя японское соединение. В это время торпедоносцы заходили с кормовых углов на вражеские линкоры и тяжелые крейсеры. Атака была проведена по наведению с летающего радара с корректировкой по данным собственных локаторов. Приближавшиеся со стороны авианосного соединения самолеты были, видимо, приняты японцами за вторую волну, уточнить это не представлялось возможным из-за помех. Если они что-то и заподозрили, когда торпедоносцы внезапно отвернули, то сделать уже ничего не могли. 56 дальноходных самонаводящихся торпед уже неслось к своим целям на скорости более сорока узлов. Северов приказал постановщикам помех прекратить работу и эфир взорвался воплями японцев. Управляемые бомбы и ракеты поразили цели в момент, когда на палубах авианосцев уже находились полностью снаряженные самолеты, поэтому эффект от удара был усилен взрывами собственных боеприпасов и пожарами от растекающегося топлива. Три подводные лодки, выдвинутые в район перехвата вражеского линкорного соединения, точно подсчитать количество попаданий торпед, сброшенных с самолетов, конечно не смогли. Очевидно, что промахов было немного, конструкция торпеды была неплохо отработана. Наибольшая вероятность отказа была у головки самонаведения, но у однокоординатных торпед она была значительно меньше, чем у противолодочных. Бесконтактный взрыватель также был надежен, поэтому большинство торпед благополучно достигло вражеских кораблей. Поскольку удар наносился торпедами, наводящимися по кильватерному следу, а корабли перед атакой не успели начать маневрирование, то попадания пришлись в первую очередь в кормовую часть корпуса, разрушая винты и рулевое управление. Почти все атакованные корабли остались без хода или же могли рассчитывать максимум на несколько узлов скорости, сопровождаемой жуткой вибрацией от погнутых валов и винтов. Теперь был выход стальных акул кап-три Ильичева и его лодки отстрелялись 650 мм торпедами с глубины нескольких десятков метров. Применение именно таких торпед было вызвано желанием не нарушать, так сказать, чистоту эксперимента. Хотелось увидеть и оценить действие своих боеприпасов повышенной мощности. Добавить обычными 533 мм торпедами можно и позже, вероятность обнаружения противником на такой глубине, который к тому же занят борьбой за живучесть, очень мала. После атаки и маневра уклонения лодки ушли обратно на глубину около ста метров, где и затаились, выжидая результатов атаки. В это время оставшиеся две лодки, которые находились в районе вражеского авианосного соединения, осторожно поднялись с глубины и атаковали противника. Атака была проведена также 650 мм торпедами, лодки не всплывали выше тридцати метров.
Возвращающиеся после нанесения удара японские пилоты самолетов первой волны увидели впереди клубы дыма. Они были опытными летчиками и прекрасно понимали, что на их соединение была проведена атака. А тут и связь заработала, добавив оптимизма пилотам, увидевшим, что садиться им просто некуда. Все авианосцы горели, но даже если бы пожаров не было, крен не позволял им принимать и выпускать самолеты. Японские пилоты сажали свои самолеты на воду около своих кораблей, некоторые воспользовались парашютами.
Вторая волна не понадобилась, то немногое, что оставалось на плаву расстреляли, как в тире, подводные лодки Жени Ильичева. После чего эскадра адмирала Платонова вновь растворилась в бескрайних просторах Тихого океана, направляясь в сторону Японских островов. Предстоял очень важный этап – высадка на Хоккайдо. Результатом проведенной операции стало уничтожение пяти линкоров, шести авианосцев, пяти тяжелых крейсеров и девяти эсминцев. Потери русских составили два самолета, двигатели которых отказали на обратном пути, экипажи были спасены эсминцем.
В то время, когда особая эскадра выполняла рейд к Гавайям, сухопутные войска наголову разгромили Квантунскую армию и очистили от японцев южную часть Сахалина, проводилась десантная операция на Курильских островах. Авиационные подразделения гвардейской армии особого назначения РВГК принимали в этом самое активное участие. Завоевать господство в воздухе авиации фронтов и армии РВГК удалось почти сразу, да и по известным аэродромам и авиабазам противника отработали качественно. Бомбардировщики и штурмовики ходили с минимальным истребительным прикрытием буквально по головам японцев, затем работала артиллерия, потом шли штурмовые группы. Попытки самураев показать крутизну в рукопашной провалились, советская пехота была не только сильнее физически, но и прекрасно обучена. В общем, приложили детей страны восходящего солнца качественно.
С островами Курильской гряды возились не спеша. Высадили десанты, обстреливали артиллерией, в поддержку пехоте пустили танки, штурмовые группы основательно и неторопливо зачищали укрепления противника.
После нанесения удара по японскому флоту Платонов произвел заправку своих кораблей с судов обеспечения, хотя запасы топлива на авианосцах были израсходованы менее, чем наполовину, на подводных лодках – на две трети. Подводные лодки ушли вперед и держались в ста-ста пятидесяти милях впереди по курсу соединения, периодически меняясь. В течение двух суток после разгрома флота противника контакта с вражескими кораблями не было, но это долго продолжаться не могло.
Поздним вечером 23 сентября Северов находился на мостике «Москвы». Огромный авианосец находился в середине ордера, слева в десяти кабельтовых виднелась громада «Севастополя». Олег размышлял о планах на послевоенную жизнь, задумчиво вглядываясь в быстро темнеющее небо, когда к нему подошел кап-раз Зиновьев и протянул кружку с «адвокатом».
– Шторм будет, – пробурчал Константиныч. – Оно и к лучшему, укроемся за погодой и хрен они нас найдут.
Северов задумчиво кивнул.
– Надолго это, что синоптики говорят?
– Район большой, миль за тысячу до Японии выберемся. В такую погоду их авиация работать не будет, да и от радиосвязи толку мало, так что есть шанс сохранить свое инкогнито по максимуму. Главное, чтобы до шторма нас не обнаружили, еще бы сутки, а завтра после полудня так разгуляется, что вся водоплавающая мелочь попрячется.
– Доклад от К-67, радарный контакт. Обнаружены эсминцы противника, три единицы, скорость 18 узлов, идут курсом 175, дистанция до лодки 65 миль, пеленг 295, до эскадры 135 миль.
Вахтенный офицер после небольшой паузы добавил:
– Адмирал Платонов поднимается на мостик.
– Накаркал, – проворчал Зиновьев. – Как раз утром и поздороваемся.
– Какие мысли, Олег Андреевич?
Подошедший Василий Иванович в бинокль осмотрел корабли эскадры и удовлетворенно улыбнулся. Режим светомаскировки выполнялся жестко, за попытку, например, покурить ночью на палубе наказание последовало бы незамедлительно. Но матросы и офицеры попадали на корабли эскадры только после тщательного отбора, поэтому уровень дисциплины был очень высок, да и свои же товарищи немедленно разъяснили бы нарушителю, что рисковать их жизнями, выдавая свое местоположение противнику, не стоит.
– 135 миль, расстояние детское, поднимем два звена бомбардировщиков и ударим управляемыми ракетами в ночной тьме. Радаров на их эсминцах быть не должно.
