Уже около полудня 7 октября японцы предприняли попытку нанести удары по советским войскам силами армейской авиации, но успеха не имели. ПВО было очень солидной даже по меркам Великой отечественной войны, советская авиация превосходила врага количественно и качественно, боевой дух советских солдат был очень высок. При попытке прорыва японских бомбардировщиков к транспортам с войсками снова имели место несколько случаев таранов, что дало очередной виток разговоров среди японских военных о самурайском духе, поселившемся в их противниках. А 8 октября произошло событие, которое в дальнейшем очень сильно повлияло на умы японского военного руководства. Для нанесения удара по транспортам с войсками, непрерывным потоком идущим к Саппоро, вышло соединение с составе авианосца «Кайе», крейсеров «Сакава» и «Оедо», трех эсминцев и ряда более мелких кораблей. Движение вражеского соединения было обнаружено и по нему был нанесен удар палубной авиацией. Подполковник Соколов принял решение наносить удар обычными бомбами с пикирования, что в отсутствие сколь-нибудь значительных сил вражеской авиации и при посредственной зенитной артиллерии, а также ограниченных запасах управляемых боеприпасов было позднее признано адмиралом Кузнецовым оправданным. Потери действительно были невелики, безвозвратно пять самолетов с экипажами, но два подбитых бомбардировщика врезались в «Кайе», причем было совершенно очевидным, что пилоты сделали это сознательно. Способность к самопожертвованию всегда высоко ценилась японцами и противник, демонстрирующий ее, вызывал у них уважение. К тому же советские войска не трогали мирное население, более того, раненым японцам оказывалась медицинская помощь, полевые кухни подкармливали гражданских, в первую очередь детей, да и взятых в плен солдат голодом не морили и не убивали. В пригороде Саппоро от ответного огня японцев загорелось несколько домов, находившихся на уже захваченной советскими войсками территории. Несколько морских пехотинцев бросились в огонь и вытащили прятавшихся там стариков и детей.
Американцы тоже не сидели сложа руки. Начиная с 1 октября они провели ряд успешных десантных операций на Соломоновых островах и разгромили японское соединение, пытавшееся этому помешать, потопив авианосец «Дзюнъе» и несколько эсминцев эскорта.
Северов сразу после захвата аэродрома в окрестностях Саппоро перелетел туда и осуществлял общее руководство своими подразделениями, включая УШК генерала Фекленко, который был включен в состав армии. Особый корпус генерала Гоглидзе, включающий в себя мотопехоту и инженерные части, а также противодиверсионные подразделения, занимался зачисткой местности от немногочисленных продолжающих сопротивление японских подразделений. Этот корпус также включили в состав армии особого назначения.
Не успел Северов выбраться из самолета, на котором перелетел с авианосца на аэродром, как увидел подходящего к нему Булочкина в сопровождении Рекса. Ягдтерьер, вне себя от счастья, принялся скакать и лизаться, а Петрович, не дожидаясь вопроса, сказал:
– Вот, пришлось твоего волкодава забрать. Тебя самого нет, так живность твоя отжигает!
И рассказал, что Рекс уже неделю как при нем, прибыл бортом с запчастями. А убрали его от греха подальше после одной почти романтической истории. Каждый день в свободное время Настя гуляла с ягдтерьером по парку, примыкавшему к комплексу зданий Советской военной администрации. В один из последних дней сентября на очередной прогулке, когда Рекс интересовался чем-то, обнюхивая кусты метрах в пятидесяти от девушки, с противоположной стороны выскочила овчарка и бросилась на нее, ухватила за юбку, принялась трепать. Подлетевший ягд тут же цапнул кобеля за хозяйство, после чего намертво повис на его шее. На грызню и крики подбежал неизвестный генерал и, видя близкую кончину своей овчарки, стал орать и требовать пристрелить терьера. На шум появился старший лейтенант, видимо его адъютант, и намеревался выполнить пожелание своего шефа, но разозленная Настя бросилась к нему и схватила за руку. Старлей вырвался, но вовремя сориентировавшийся Рекс бросил недогрызенного кобеля и вцепился ему в руку, держащую пистолет, а затем, как обычно, цапнул в пах. Очень вовремя появившиеся два смершевца скрутили подвывающего старшего лейтенанта, генерал принялся орать и стал строить контрразведчиков, приказал немедленно пристрелить Рекса, Настя в ответ закричала, что это собака генерала Северова и за последствия она не ручается. Ягдтерьера удалось поймать и посадить на поводок, Настю увели домой, доложили Жукову. Разъяренный маршал приказал тщательно разобраться. Быстро обнаружилось, что «пострадавший» генерал был большой озорник. Его овчарка была натаскана рвать одежду на девушках, после чего появлялся хозяин, ругал собаку, знакомился, какая досада, разрешите загладить вину, чай, кофе, потанцуем и все такое. Правда Настя была не в его вкусе, он любил женщин попышнее, но тут уж его кобель сам проявил инициативу. Георгий Константинович был крут, озорник, уже без лампасов, поехал гонять оленей в тундре, его адъютант отделался, в общем, испугом, поскольку сделать все равно ничего не успел. Правда в больничке месяц-другой провести придется, но будет как новый, почти. Эта история ягдтерьеру вполне сошла бы, но дело было в кошках и котах, вернее, в крысах. Последних расплодилось довольно много, поэтому сотрудники администрации стали заводить хвостатых питомцев, мурки оказались в большой цене. Валера процветал, он быстро показал местным и приезжим котам кто в доме хозяин и пользовался безграничной любовью кошек, но всю малину портил Рекс. Ибо гвардии кот был единственным представителем своего вида, который не рисковал быть моментально задавленным при обнаружении. Так что Жуков принял самое простое и эффективное решение и с оказией отправил Рекса поближе к хозяину. Тот продрых почти все время в воздухе, чем несказанно удивил летчиков. В одном месте болтанка была такая, что тот свалился с тюка, на котором спал, но потом просто запрыгнул обратно и продолжил почивать. И вот теперь это несчастье трется об ноги хозяина и совершенно счастлив. Настю Жуков спровадил дальше на запад, теперь она возит документы и важных пассажиров по Люксембургу, Бельгии, Нидерландам и Дании, иногда летает в Норвегию. Подружилась с принцессой Марией-Аделаидой, иногда берет ее с собой в полеты. У принцессы и Гены Качалова дело, похоже, идет к свадьбе. Случай беспрецедентный, большевик и принцесса, но, похоже, Сталин придает этому делу политическую окраску. Этот брак должен показать всему миру, что СССР не так страшен, как его малюют.
Уже 12 октября была проведена операция, разработанная Северовым и его штабом еще до высадки на Хоккайдо. Силами бомбардировочных подразделений армии особого назначения был нанесен общий удар по арсеналу Осаки. Две сотни бомбардировщиков несли более пятисот тонн бомб, точность удара обеспечивалась радиолокационными прицелами и средствами радионавигации, поэтому места проживания гражданского населения не затрагивались. Ту-10 несли бомбы калибром пять и две с половиной тонны, Ту-2 – калибром полторы и одну тонну. Удар получился впечатляющим и по силе, и по точности. Ставка выразила армии благодарность за проведение операций, десантной и по бомбардировке арсенала, Северов подписал целую кипу наградных листов.
Пользуясь капитуляцией Квантунской армии, американцы размещали значительные силы своей стратегической авиации на базах в Китае. Не предоставить их командованию Красной Армии было нельзя, так что скоро Японию ждали ковровые бомбардировки и массированные удары по объектам гражданской инфраструктуры. ВВС СССР демонстративно не трогали мирное население, да и на оккупированной территории царили спокойствие и порядок, японцы не могли пожаловаться на притеснения со стороны солдат и офицеров Красной Армии. Сформированные военные администрации сотрудничали с местным населением, голода не было и не предвиделось, преступность пресекали на корню, военные медики вели прием гражданского населения, обеспечивали лекарственными препаратами местные медицинские учреждения. Предприятия работали, а те, кто работы не имел, привлекались к ремонтно-восстановительным и другим работам за еду и небольшую плату, семью прокормить было можно.
