– Ты хотела мне его показать?
– Нет. Вернее, не только. Послушай меня, не перебивай, пожалуйста. Муж понимает, что ребенок не его, но об остальном может только догадываться. Но это дела семейные, тебя не касаются. Мне кажется, в Москве мы оказались не случайно. Так получилось, я вынуждена была признаться в том, что это ребенок от тебя одному очень неприятному типу из Объединённого разведывательного комитета. А через некоторое время муж получил неожиданное назначение в аппарат военного атташе в Москву. Я ведь не дурочка, понимаю – это не просто так. Послушай, я не хочу участвовать ни в каких интригах! Я по прежнему тебя люблю и не хочу разрушать твою жизнь или портить карьеру. У тебя прекрасная жена, мой Генри тоже неплохой человек, я не хочу все это потерять.
– Успокойся, пожалуйста. Здесь на тебя ваша разведка не выходила?
Эйприл отрицательно покачала головой.
– Вот и хорошо, совершенно не обязательно, что они будут что-то делать.
– Почему ты так решил? – миссис Каррингтон понемногу успокаивалась.
– Я не живу в Москве, бываю здесь только по делам. Наша встреча, конечно, не случайна, но когда мы можем встретиться в следующий раз, я даже примерно не могу сказать.
– Что же мне делать?
– Ничего! Просто живи, воспитывай сына, будь счастлива с Генри. И вот что! Если от тебя потребуют мне написать или встретиться со мной, не отказывайся. Просто в одной из первых фраз должны быть слова… – Северов призадумался. – Хм… да, слова «как тогда в Лондоне». Запомнила? «Как тогда в Лондоне». Если ты их произнесешь или напишешь, я буду знать, что это не случайно. А дальше сам разберусь!
Эйприл улыбнулась:
– Я уже наслышана, как ты разбираться умеешь.
Генерал поцеловал женщине руку и отправился обратно в наркомат, на ходу обдумывая сложившиеся обстоятельства. Гадать, чего от него захотят англичане, смысла не было, а вот подготовиться к неожиданностям следовало.
Когда Северов вернулся, Забелин его уже ждал.
– Ну, поздравляю, молодой отец! Как ощущения?
– Та-ак! Значит, в той справочке…
– Естественно! Почему не сказал, спрашивать будешь? Или понял уже?
– Чтобы чистоту восприятия не нарушать, – проворчал Олег. – А давно стало известно, что ребенок мой?
– Да почти сразу, как родился. Замуж она немного позже вышла, так что тут и гадать не надо.
– А мне почему не сказали?
– Опять за рыбу деньги! Ну, сказали бы, дальше что?
Северов махнул рукой:
– Да это я от избытка чувств. Не могу решить, что дальше делать.
– А тебе ничего решать не надо, давай, рассказывай, как все прошло.
Олег кратко обрисовал ситуацию, генерал-лейтенант госбезопасности ненадолго задумался.
– Сделаем так. Закончишь здесь, езжай к себе в Ленинград, занимайся делами как обычно. Остальное – наша забота. Поручу это дело Мише Ногтеву. Будем разбираться, но мне кажется, в ближайшее время ничего не произойдет. Там тоже не идиоты сидят, тупо шантажировать тебя смысла нет, да и нечем, в принципе. Так что, скорее всего, это закладка на перспективу. В общем, ни о чем не беспокойся, кто предупрежден…
– Тот вооружен! – Олег, наконец, улыбнулся.
– Вот-вот. А сейчас давай-ка отметим немного, не каждый день ты такие новости узнаешь.
«Вот змей! – подумал Северов. – А не буду отказываться! Мне это сейчас нужно.»
Владимир Викторович, поглядывая на летчика, достал бутылку коньяка, Олег положил на стол плитку шоколада. Забелин усмехнулся:
– Вот это правильно. К жене вернешься, надо, чтобы лицо у тебя попроще было.
Выпили малышу на обе ноги, дабы не хромал, потом Забелин подвез летчика до гостиницы, где остановились Северовы. Насте, с удивлением почувствовавшей запах спиртного, Олег отговорился тем, что очень устал, мол, день выдался напряженный. Тем не менее, алкоголь свое дело сделал, генерал уснул сравнительно быстро и на следующий день был как огурчик, а там, за заботами, немного отпустило.
Днем 26 августа, когда официальные делегации покинули Москву, Сталин вызвал Северова в Кремль. В кабинете уже находились Берия, Рокоссовский, Жуков, Петровский, Василевский, Мехлис, Молотов и еще несколько человек, с которыми Олег практически не пересекался по военным вопросам, Маленков, Булганин, Каганович и кто-то еще.
Сталин расспрашивал о встречах с руководством комитета «Демократическая Германия», с главами государств-союзников, об обстановке в Европе, потом перешел на проект плана на 1946–1950 годы. Свои соображения Олег давно уже оформил запиской и Сталин был с ней знаком, значит спрашивал для остальных присутствующих на совещании. Разговаривали долго, прерывались на легкий ужин, не прекращая, впрочем, говорить о делах, и на чай уже ближе к полуночи. Северов, как куратор некоторых направлений или помощник Берии по другим, говорил и о технике для армии и флота, и о ракетной программе, и о перспективах в науке и технике и даже о демографии и образовании, а также, разумеется, о связях внутри СЭВ и проблемах внешней политики. На лицах Рокоссовского, Жукова, Василевского, Петровского и Берии он читал полное понимание, с ними все это постоянно обсуждалось, а вот другие товарищи были согласны далеко не со всем. И убедить их по многим вопросам пока не удавалось. Шло все от корня, строительства коммунизма, вернее отказа от его ускоренного строительства в самое ближайшее время. Сталин не давал дискуссии перейти за рамки приличий, но в остальное не вмешивался, наблюдал. Затрагивался и вопрос о ликвидации национальных территориальных образований. Серьезных аргументов у оппонентов Северова не находилось, больше эмоций и словоблудия, Олег ожидал, что скоро кто-нибудь из них перейдет на личности.
– Вы являетесь таким горячим сторонником коллективной собственности, что можно подозревать в этом не радение за интересы государства рабочих и крестьян, а простую личную заинтересованность! – усмехнулся Мехлис.
– Я являюсь сторонником непротиворечивого подхода к делу, а не горячим сторонником такой собственности. А ваш тезис о личной заинтересованности прошу пояснить.
Лев Захарович только многозначительно хмыкнул, а Сталин вдруг спросил:
– Под Ленинградом вы живете в служебной комнате в доме офицерского состава на базе Ржевка, какой она площади?
– 12 метров, товарищ Сталин. Стандартная комната, как у других офицеров.
– Да, непорядок получается, – покачал головой Сталин. – Товарищу Северову не предложили новую должность в армии, хотя и оставили в кадрах Наркомата обороны, и жилья своего у него нет. А товарищ Северов из-за своей обычной скромности и невнимания к собственным проблемам постеснялся поставить вопрос. Но это надо исправить. Спасибо, товарищ Северов, вы свободны, можете возвращаться в Ленинград.
Олег попрощался и вышел. Гадать, зачем все это было надо Сталину, он не стал, просто так тот ничего не делает. Со временем все выяснится.
