После капитуляции Финляндии Булочкину и его орлам удалось захомячить приличное количество очень хороших лыж, большинство из которых было передано осназу АСС, ребятам Аверина и спецназовцам Корнеева. Но кое-что Петрович оставил и для своих нужд, поэтому зимой Северовы стали выбираться на лыжные прогулки. В свободное время Настя выходила гулять с Василисой и маленьким Георгием в сквер рядом с домом, присматривалась, понимая, что в недалеком будущем самой это все предстоит. Рекс и Боря ходили вместе с ними, даже кот иногда приходил, но больше сидел на дереве, наблюдая за бегающими собаками и неспешно ходящими женщинами.
В начале марта Насте пришлось принимать небольшую делегацию иностранных журналистов. Кто-то из англичан вспомнил о коте, награжденном Воинской медалью, и решил написать о нем статью. Вопрос был согласован и три журналиста из изданий «Esquire», «News of the World» и «Cosmopolitan» беседовали с Настей, фотографировали кота и ягдтерьера. У наиболее дотошного из них нашлось несколько снимков, которые были сделаны в Африке и на Дальнем Востоке. «Cosmopolitan» – журнал для женщин, поэтому было еще и интервью с женой генерала Северова, в недавнем прошлом военной летчице, о ней готовилась отдельная статья. Уже в апреле Северовым принесли выпущенные издания. Статьи были неплохими, написанными весьма профессионально и без злобы или пренебрежения к русским, чем англичане и американцы иногда грешили. Волны антисоветской истерии еще не было, но можно было ее ожидать в недалеком будущем, холодная война назревала. Подвел «Cosmopolitan», опубликовав многочисленные снимки, среди которых было несколько с острова Крит, на которых Настя загорает и купается голышом. Снимал кто-то издалека, качество было весьма посредственным. Причем в статье все преподносилось в очень положительном смысле, мол «спортсменка, комсомолка и просто красавица». Сотрудники журнала побеседовали даже с некоторыми членами семей монархов Западной Европы, которые знали Настю и положительно о ней отзывались, а принцесса Мария-Аделаида, ныне Маша Качалова, вообще считала ее своей подругой. Но среди партийной номенклатуры и хозяйственников разных мастей принялись обсуждать тему. Грубоватый Жуков высказался по этому поводу в своей манере, мол, если найдется снимок, как он во время войны в кустах нужду справляет, то ему на парткомиссии каяться или как? Дошли ходоки и до Сталина, но тот на вопрос, что с этим делать, ответил:
– Что делать? Мужу ее завидовать!
После этого перемывать кости семье Северовых стали аккуратнее. Впрочем, «Cosmopolitan» не входил в число журналов, имеющих широкое хождение в СССР, так что основная часть населения страны об этом просто не знала, а кто и слышал, так ничего не видел. По крайней мере, партийная организация университета (а Настя вступила в партию еще в конце войны) на всю эту историю никак не отреагировала.
Самому Северову было не до статей в иностранных журналах. Немецкие специалисты, такие как Вернер фон Браун, Вилли Мессершмитт и другие, не только поделились своими наработками и приняли участие в проектировании новых образцов техники, но и влияли на культуру производства, что не могло положительно не сказаться на результатах. Некоторые ограничения, связанные с их прошлой работой на Третий Рейх, воспринимались ими спокойно, более того, свою нынешнюю работу они рассматривали как задел на будущее и как своеобразное искупление грехов прошлого. Вместе с осторожными подсказками послезнающего Северова работы продвигались быстрее, чем в его прошлой истории. В частности, неплохо шла разработка катапультных кресел, поскольку Олег по прошлой жизни неплохо в этом вопросе разбирался, хотя, к счастью, ни разу не воспользовался. Конечно, надеяться создать что-либо близкое не то что к К-36, но даже к КМ-1М в обозримом будущем не приходилось, однако прогресс был ощутимый. А еще Северов негласно патронировал студента МАИ Гая Северина, который не только проходил практику в ЛИИ, но и был пристроен генералом в аэроклуб.
По службе Олегу приходилось довольно часто встречаться с учеными, конструкторами и другими представителями творческой интеллигенции. Многие из них были людьми интересными, разносторонними, общаться с ними Северов любил, поэтому, когда приглашали на какие-нибудь неофициальные мероприятия, старался не отказываться. Одно из них было посвящено успешному испытанию модели воздухонезависимого двигателя для подводных лодок, он встретил любопытного человека. Разумеется, до настоящего двигателя было еще очень далеко, но какой-то важный этап был пройден, что и отмечали в узком кругу. На междусобойчике, проходившем на загородной даче одного из ученых, присутствовал его дальний родственник, приехавший в Ленинград по своим делам. Этот человек по фамилии Бойсман был геологом, причем очень увлеченным своим делом. Он поделился с Северовым собственной теорией, несколько отличающейся от принятой в это время, относительно мест расположения залежей полезных ископаемых. В этой науке летчик совершенно ничего не смыслил, к тому же Бойсман, кроме собственно научной составляющей приплел туда еще и какие-то народные поверья, собранные в разных местах, фольклор чуть ли не с половины земного шара. Получилась совершенно дикая смесь, но была у нее одна важная особенность. Во время учебы в школе в прошлой жизни Северов, как и многие дети, любил рассматривать различные карты и атласы. Память у него всегда была хорошей, поэтому места, где в его время находились некоторые месторождения нефти, газа, золота, алмазов и т. д. он запомнил и на карте показать бы смог. Проблема была в том, что это примерное место – добрая сотня квадратных километров, а то и больше. А самое главное, никаким сколько-нибудь разумным образом объяснить это знание было нельзя. И вот Бойсман указывает на карте эти самые районы! Было ясно, что понимающего человека теория геолога звучит, мягко говоря, необычно, а скорее всего полным бредом. Может так оно и есть, но указано-то правильно! Пришлось, пользуясь своими связями, продавить организацию изыскательских работ. Теперь оставалось только ждать результата.
В первый день весны 1946 года произошло событие, суть которого подавляющее большинство людей оценило не сразу. С 1 марта маршал Константин Константинович Рокоссовский вступил в должность заместителя председателя СНК и стал активно работать над поручениями Сталина, причем касались они не только вопросов военного строительства. Но потом до многих стало доходить, что Иосиф Виссарионович готовит себе преемника, партийно-хозяйственная номенклатура пока переваривала это событие вместе с изменениями во внутренней и внешней политике.
В апреле умер Рузвельт. Северов не помнил точной даты его смерти, но месяц совпал, хотя и годом позже. Последнее время он чувствовал себя совсем плохо, но политику на продолжение американо-советского сотрудничества проводил последовательно. То, что началось дальше, также вполне соответствовало в части направленности вектора развития ситуации, но и отличий хватало. Новый президент Гарри Трумэн не имел атомной бомбы, но имел большое желание пересмотреть итоги второй мировой войны в пользу США. Уже не намеками, а прямо заявлялось, что союзникам необходимо выделить оккупационные зоны в Германии и уйти из Западной Европы, Японии, Кореи, с Окинавы. Активизировалось спонсируемое англичанами и американцами недобитое нацподполье в Польше, хотя там его уже неплохо проредили. Турки оказались намного умнее, у них особого шума никто не поднимал, да и потеряли они не так много, удар скорее по самолюбию, чем по экономике и национальной безопасности.
