А пока «наш Ильич» ездил по фронтовым подразделениям, в ночь с 27 на 28 февраля пришла информация от одной из подводных лодок – английская эскадра замечена в точке с координатами 11 градусов 40 минут северной широты, 111 градусов 15 минут восточной долготы, курс 14 градусов, скорость 15 узлов. Через сорок минут девятка Ар-6 уже находилась в воздухе и взяла курс на юго-запад. Менее чем через четыре часа, если вражеское соединение удастся обнаружить бортовыми радиолокаторами и идентифицировать цели, на них с высоты пятнадцати тысяч метров будут сброшены девять изделий – корректируемых авиационных бомб КАБ-2500. Оставалось только ждать и надеяться на удачу и профессионализм экипажей бомбардировщиков.
Через восемь с половиной часов все Ар-6 вернулись на свой аэродром, у одного из самолетов на обратном пути отказал двигатель, но бомба была уже сброшена, значительная часть топлива потрачена, поэтому трех двигателей хватило для успешного завершения полета. Удар по англичанам повторять не стали, за половину суток далеко, конечно, не уйдут, но судоходство в том районе довольно интенсивное, особенно днем. Наверняка спасательные и госпитальные суда из близлежащих портов в ним идут. В общем, чем топить, лучше потом на металл разделать, он всегда пригодится.
Северов и Синицкий позволяли себе боевые вылеты, особенно, конечно, ими не увлекаясь, по одному вылету в день. Очень облегчало работу то простое обстоятельство, что офицеры штаба авиагруппы служили с ее командиром достаточно давно, некоторые еще с Африки. Все прошли школу Гвардейской армии особого назначения, а после войны были направлены Северовым на учебу в Академию. Т. е. они готовы занять более высокие должности, обладали для этого боевым опытом и знаниями, но никто не рассматривал службу в ОАГ как понижение. Наоборот, возможность принять участие в военных действиях, единым коллективом, как было три года назад, все это воспринималось как большая удача. А карьера еще впереди, все они молоды, большинству нет еще и тридцати лет. Да и наградами командующий никогда не обделял!
В первый день весны Северов захороводился над линией фронта с английскими «Метеорами». Более легкий Су-5 имел лучшую скороподъемность и маневренность, поэтому попытка британцев навязать свою манеру боя, опираясь на численное превосходство, звено против пары, успеха не имела. Сушки заняли более выгодную позицию и просто «перелетали» своих оппонентов. Олег сбил ведущего первой пары и повредил ведомого, а Цыплаков зацепил еще одного противника. Тут навалились «Шутинг стары», добить подранка не удалось, но подоспевшая подмога в лице двух звеньев 8 ГИАП и пары Бринько быстро расставила все на свои места. Гвардейцы сбили еще троих, остальные стали отрываться. В конце концов им это удалось, но не всем. Одного янки загоняли так, что удалось увести его с собой на аэродром и посадить там. Олег и Петр не давали ему дернуться в стороны, а генерал еще и на нужной частоте разъяснил американцу, что будет с ним, если он попытается выкинуть какой-нибудь финт. Тот решил не геройствовать и спокойно сел.
Вечером из принесенной сводки Северов узнал, что сбитого английского летчика удалось взять в плен. Каково было его удивление, когда он прочитал фамилию – подполковник (Wing Commander) Генри Каррингтон! Понятно, что сейчас его потрошила разведка, но Олег надеялся встретиться с ним позже и поговорить. Он знал, что еще в октябре чета Каррингтонов покинула СССР, Генри получил новое назначение.
Между тем Павел Иванович принялся наводить на фронте порядок. Первым делом он наладил должное взаимодействие между родами войск и принялся «шевелить» оборону противника, нащупывая ее слабые места. От авиагруппы Северова требовались более активные действия по пресечению перевозок через Желтое море. Американцы и их союзники тоже не сидели сложа руки. Если бы авиаудары наносились обычными боеприпасами и самолетами, у янки были хорошие шансы на успех. Штурмовики не имели радиолокаторов, поэтому найти цели ночью в ненастную погоду и поразить их маловероятно. На Ту-2 радары имелись, но ночные истребители противника могли достаточно эффективно им противодействовать. А вот перехватить гораздо более скоростные реактивные бомбардировщики, использующие управляемые планирующие авиабомбы, они не могли. Но противник быстро сориентировался и включил в перевозки большое количество сравнительно небольших судов, окружая ими основной ордер конвоя. При большом количестве целей довольно примитивные боеголовки не могли выделять главные, использование наводящихся по кильватерному следу торпед не имело смысла по той же причине. К тому же расход управляемых боеприпасов был высоким. В итоге выходило, что одна сторона не могла пресечь морские перевозки, а другая – обеспечить их в нужном объеме. Надежда на изменение ситуации с приходом английской эскадры также не оправдалась, на переход через Тихий океан новых линкоров и авианосцев требовалось время.
Северов все-таки нашел время и встретился с Генри Каррингтоном. Он, вместе с другими важными пленными, а их было совсем немного, содержался неподалеку. Основную информацию разведка с него уже сняла, сейчас возились неспешно, уточняли детали, поэтому в визите Олегу отказано не было. Вежливый майор с очень простым лицом и очень внимательным взглядом серо-стальных глаз, знакомый Северову еще со времен подготовки удара по резиденции Гитлера, привел генерала в небольшой уютный кабинет, где тот удобно устроился в мягком кресле в ожидании интересующего его пленника. Когда подполковника привели, Олег уже успел налить себе чашку чая.
– Здравствуйте, Генри. Присаживайтесь, выпейте со мною чаю. Или вы предпочитаете кофе?
Англичанин выглядел неважно, но это объяснялось скорее душевными терзаниями, чем прессингом на допросах.
– Здравствуйте, господин генерал, – буркнул он, присаживаясь. – Не думал, что нам придется встретиться при таких обстоятельствах.
– Вы полагали, что все будет наоборот? – улыбнулся Северов. – Право, я не понимаю, на что рассчитывало ваше командование.
Генри поскучнел еще больше, но Олег покачал головой и произнес:
– Я не собираюсь делать работу военной разведки. Я просто пытаюсь понять, как лично вы оцениваете эту войну.
– Войну?
– Бог мой, Генри, вы всерьез полагаете, что это просто легкое недоразумение? Вы убили несколько миллионов человек и список жертв среди мирного населения, умерших и умирающих от развивающейся эпидемии и прочих последствий массового применения химического оружия еще далеко не исчерпан. Это позиция белого господина по отношению к желтым макакам? Чего тогда стоят все эти разговоры о свете демократии и тому подобная словесная жвачка? Ладно, пусть Китай сам по себе, мы не выступали гарантом его безопасности, но Корея!
Англичанин криво усмехнулся:
– Вот в том и дело. Демократия для вас словесная жвачка!
– Разговоры о демократии в условиях применении оружия массового поражения против гражданского населения для меня не просто словесная жвачка, а неприкрытый цинизм высшей пробы, а такой способ ведения боевых действий – военное преступление.
– Я истребитель, а не бомбардировщик, ударов химическим оружием не наносил!
